Их разговор прервал стук в дверь.
– Дженна, нам пора ехать, – окликнул из коридора Джордж Таундсен.
– Я спущусь и скажу, что ты уже идешь… Но помни, детка, брак – дело серьезное, он должен быть нужен тебе самой, а не кому-то еще. Поверь мне, если всю жизнь думать только о том, что скажут другие, ты никогда не сможешь быть самой собой и когда-нибудь горько об этом пожалеешь.
Да, Хэрриет дала ей пищу для размышлений. Но беда в том, что Дженна не могла рассказать бабушке всю правду.
Дом Лебранов, стоявший на самом краю поселка, скорее можно было назвать небольшим замком, хотя окружавшие его виноградники пошли с торгов много лет назад.
Дорога поднималась в гору, и, оглянувшись, Дженна увидела позади превосходный вид на реку и протянувшиеся за ней поля. Они подъехали к увенчанным башенкой воротам, сложенным, как и все дома в поселке, из красного песчаника. Высокие старые деревья по обе стороны от аллеи придавали ей некую тевтонскую строгость. Когда Дженна поделилась своими впечатлениями с Саймоном, тот рассмеялся.
– Только вчера отец рассказал мне, что замок некоторое время принадлежал немецкому промышленнику. Он приобрел его после разгрома Наполеона, но потом потерпел неудачу с виноделием и снова продал. Вероятно, он и посадил эти деревья.
Перед замком был разбит красивый парк с миниатюрными живыми изгородями и дорожками, посыпанными все тем же красным песчаником.
Как только машины остановились, хозяева вышли встречать гостей. Мадлен Лебран оказалась невысокой, немного пухленькой женщиной с темными волосами, уложенными в гладкий пучок. Она была одета в элегантное черно-белое платье с единственным украшением в виде пары крупных жемчужных серег.
Пьер Лебран, высокий и худой, выглядел также весьма благородно. Пожалуй, именно таким она представляла себе настоящего адвоката, подумала Дженна, отвечая на приветствие хозяина.
– Так это и есть ваши жених и невеста? Должно быть, вы очень рады, – сказала Мадлен миссис Таундсен. – Признаюсь, я с нетерпением жду того дня, когда наша Мари-Клэр выйдет замуж. Мсье Лебран сказал что-то по-французски, и она, улыбнувшись, пояснила. – Пьер напоминает мне, что нашей дочери только восемнадцать лет, и, поскольку она готовится стать врачом, ей предстоит много лет учиться. Разумеется, в нынешние времена все иначе. В наши дни женщины не помышляли о работе, замужество само по себе считалось карьерой. Нужно было заниматься детьми и выполнять определенные обязанности, связанные с бизнесом мужа. – Она повернулась и пригласила гостей в дом. – Честно говоря, я немного завидую современным молодым девушкам, но никому не дано объять необъятное, а современный мир гораздо суровее, чем тот, в котором росла я. Как я ни люблю Париж, все же порой он кажется мне чужим и даже пугает.