— Полетели домой, — отбрасывая колебания, сказал я.
Мы приземлились на площади — там, где меня ослепили три дня назад. И пошли в сторону нашего дома. Люди провожали меня взглядами, кто испуганными, кто удивленными. На полпути нам попался Шоки. Лэн с грустным видом тронул меня за плечо, я остановился, глядя собой сквозь черную повязку.
— Я рад, что у вас получился вылет, — подходя, сказал Шоки. — Ты прекрасно летаешь, я видел. Прости.
И злость на него у меня почти пропала.
— Шоки, нельзя быть рабом законов, — сказал я. — Иначе будешь рабом и во всем остальном. Над горами мы встретили Ивона. У него возникли проблемы с Крылом, так что он придет домой пешком и не совсем в срок. Не беспокойтесь зря.
— Ничего не понимаю… — признался Шоки. — Данька, как ты это делаешь?
— Караван придет в город к завтрашнему утру, — словно не слыша вопроса, сообщил я. — Можете решать, кто будет к ним наниматься. И считайте, что мы с Лэном уже нанялись охранять их от нашего города до города торговцев.
— Вы уходите? — словно не веря своим ушам, воскликнул Шоки*
— Пойдем, Младший, — велел я Лэна, и мы пошли прочь. Метров через десять Лэн не выдержал:
— Данька, ты серьезно?
— Вполне.
— Но ты даже не спросил меня! Может, я не хочу уходить!
Я вспомнил Лэна таким, каким видел его Настоящим взглядом. И поинтересовался:
— А ты что, не хочешь?
Лэн молчал.
— Мы пойдем в город торговцев. Мы вытрясем все их тайны. Мы узнаем, где они ухитряются так лихо загорать, — постепенно распаляясь, говорил я. — И не смей врать, что ты не мечтаешь удрать из своего города!
Лэн ответил, когда мы уже подошли к дому.
— Да, мечтаю. Мне не нравится мой город! Только лучше бы ты не получил это свое Настоящее зрение и не видел меня насквозь! Данька, я не хочу, чтобы за меня решали!
Домой мы вошли молча. Каждый сам по себе. Лэн достал буханку, нарезал, и принялся мрачно жевать черствый хлеб. Я таким самоуничижением заниматься не стал, выудил кусок вяленого мяса и с чувством вгрызся в него.
За этим занятием нас и застал Котенок. Он, наверное, мирно спал наверху, но почувствовал наше возвращение и сбежал вниз.
— Ого, — только и сказал Солнечный котенок, забрался на стол и улегся между нами.
С минуту он молчал, разглядывая то меня, то Лэна. И я со стыдом понял, что уж он-то все увидит действительно насквозь. Не спрячешься.
— Лэн, я буду говорить с тобой, — строго начал Котенок.
— Почему? — вскинулся Лэн. — Я ни при чем! И вообще с Данькой не ссорюсь.
— Я буду говорить с тобой, потому что с Данькой сейчас говорить бесполезно, — продолжал Котенок так же сурово. И сразу же решил, что теперь превратился в доброго героя, который видит всю правду и лучше всех знает, что им надо делать. Попутно возвращая свет целому миру.