— Вижу, мои догадки справедливы, сэр, — с улыбкой изрек Редвинтер. — Возьму на себя смелость поделиться с вами еще одним предположением. Я понимаю, в чем причина подобного мягкосердечия. Понимаю, почему вы с таким снисхождением относитесь к изгоям, отвергнутым обществом. Возможно, дело тут в вашем телесном изъяне.
Столь откровенное оскорбление заставило меня сурово поджать губы, однако в глубине души я не мог не признать правоты Редвинтера.
— Я несу ответственность за арестанта, — продолжал тюремщик. — Я знаю, в этом городе достаточно людей, готовых на самые отчаянные поступки ради его освобождения. Поэтому к каждому, кто имеет допуск к Бродерику, я обязан относиться с подозрением. Даже к вам, сэр.
— Пригласите к заключенному лекаря, — бросил я, взглянув в холодные глаза тюремщика. — Завтра я зайду посмотреть, как он себя чувствует.
Несколько мгновений Редвинтер молча сверлил меня взглядом, потом слегка склонил голову.
— В какое время вы посетите нас, сэр?
— Когда мне будет угодно, — отрезал я, резко повернулся и, не прощаясь, вышел прочь.
Во дворе Барак, сидя на скамье, развлекался тем, что наблюдал за входящими и выходящими из здания суда стряпчими. Холодный осенний ветер срывал с деревьев сухие листья и носил их по двору.
— Что это вы такой взъерошенный? — не слишком учтиво осведомился Барак, бросив на меня любопытный взгляд.
Как видно, лицо мое слишком красноречиво свидетельствовало об обуревавших меня чувствах.
— Я только что свел знакомство с двумя людьми и не знаю, кого из них следует опасаться больше, — ответил я. — Как видно, все-таки тюремщика. По крайней мере, он производит более отталкивающее впечатление.
Звон цепей, долетевший сверху, заставил меня поднять глаза на останки Роберта Эска. Ветер раскачивал побелевший от времени скелет, и казалось, тот отчаянно пытается освободиться из оков.
Стражник у ворот замка сообщил нам, что в аббатство Святой Марии мы быстрее всего доберемся по улице, называемой Конигейт. Подобно большинству улиц Йорка, она оказалась узкой и сплошь заставленной прилавками, так что нам вновь пришлось передвигаться удручающе медленным шагом. В разные стороны от улицы, по которой мы ехали, тянулись бесчисленные переулки, еще более тесные и извивистые. Город, в котором нам предстояло провести несколько дней, не нравился мне все сильнее.
Проезжая мимо большой харчевни, я заметил у дверей группу молодых людей в разноцветных нарядных камзолах. Прихлебывая вино из кожаных фляг, они заносчиво поглядывали на прохожих. Чуть поодаль толпились их слуги. Один из молодых щеголей, высокий красавчик с темной холеной бородкой, громогласно отпускал насмешливые замечания, указывая на бедно одетых горожан. Злобные взгляды, которые те бросали на обидчика, лишь вызывали у него новые приступы хохота.