Справа, метрах в ста, под навесом была "копанка" - колодец. Запряженная в постромки лошадь ходила по кругу, над ней вращался большой решетчатый барабан. У длинной колоды кишели буро-грязные овцы. Юрка пошел туда.
Земля была в пыль размолота острыми копытцами, у подтекающей колоды замешана в грязь. Лошадь погонял пацан меньше Славки, у колодца стоял заросший многодневной щетиной угрюмый дядька. Несмотря на то что солнце уже припекало, он был в выгоревшем брезентовом балахоне и казался таким же буро-грязным, как овцы. Барабан скрипел, на колодезный ворот наматывалась подрагивающая струна толстого троса. Пацан уставился на Юрку, забыв о лошади, но она сама привычно шла по кругу. Чабан оглянулся.
- Здрасте, дяденька, - сказал Юрка, - можно у вас напиться?
Из колодца выползла деревянная, окованная железом бадья, такая большая, что Юрка запросто мог бы в ней спрятаться. Пацан остановил лошадь, чабан подтянул бадью к краю колодца, опрокинул в осклизлый, поросший в уголках зеленью желоб, вода хлынула в колоду. Чабан достал из висящей через плечо торбы старую медную кружку с облезлой полудой, зачерпнул из ведра, стоящего поодаль, и протянул Юрке. Зубы у Юрки заныли от ледяной воды.
Лошадь снова пошла по кругу, барабан заскрипел, бадья исчезла в колодце, трос, подрагивая, начал разматываться. Зубы ныли, пить уже не хотелось, но Юрка пил и пил - про запас.
- Спасибо, - сказал он, протягивая пустую кружку.
Чабан спрятал ее в торбу. Барабан скрипел и скрипел, трос все разматывался и разматывался, и конца ему все не было - такая глубокая была копанка. Юрке хотелось заглянуть в колодец, но он побоялся, что чабан заругает, и заглядывать не стал.
Овцы напьются, чабан погонит их в степь. Травы там мало, но овцы находят, щиплют и все время идут и идут. И никого нигде нет - только степь, чабан и овцы. И так все время. Папка так рассказывал, он ведь работал чабаном. Папке не нравилось: тяжело и скучно - слова не с кем сказать, а по-Юркиному - совсем неплохо. Ходи себе и ходи. Ну конечно, зимой хуже - и дождь, и снег, но ведь до зимы еще сколько...
- Дяденька чабан, - сказал Юрка. - Вам помощника не нужно?..
Чабан искоса посмотрел на него.
- Ты, что ли? Ты еще не помощник, а нахлебник. У меня своих иждивенцев хватает.
Юрка сел в сторонке на камень. Трос все разматывался, потом бесконечно долго наматывался на ворот. Чабан опрокинул бадью, поставил ее на край колодца, потом отстегнул постромки от хомута. Пацан поднял ведро с водой, изогнувшись на сторону для противовеса, взял лошадь за повод и пошел к дому. Овцы отваливались от колодца, сбивались в кишащую грязно-серую массу, тянули в степь. Чабан их не погонял, просто шел следом за ними.