Хижина стояла темная. Кевин приблизился на несколько шагов. Леон находился у Рыжего Медведя. Эти полоумные негодяи все больше теперь становились неразлей вода. План Кевина состоял в том, чтоб ловко стибрить щепотку из запасов Леона и быстренько насладиться ею. Только так сможет он пережить этот момент, несомненно тяжелейший за всю его жизнь. Основного запаса он трогать не будет.
Основной запас, их кормилец и источник их доходов, был заперт в каменном блочном сарайчике без окон, расположенном дальше по берегу. За его неприкосновенность отвечал Леон, державший ключи постоянно при себе.
Кевин стоял прислушиваясь. Тишина. Из хижины — ни звука. Надо быть осторожным: мало ли что они там в хижине задумали. Он вспомнил, как кровь текла по затылку Клыка, как странно он шел пошатываясь — видно, тело не повиновалось сигналам мозга.
— Поехали, — сказал Леон, прикончив Клыка. — За рулем теперь я.
Он бросил бейсбольную биту в багажник «транс-эма» и сел на водительское место. Кевин сел рядом с ним. Кресло было еще теплое после Клыка.
Леон выезжал со стройки медленно — у машины низкая посадка, как бы не пробить картер двигателя на таких рытвинах, — но глаза его горели возбуждением, а щеки пылали так, будто он только что выиграл престижную гонку.
— Нет, ты видел, как этот кретин пытался уйти? Вот что значит не соображать ничего, не понимать, что все кончено и нечего трепыхаться! Две пули в голову я ему запузырил. Две! А он еще рвется тут расхаживать! Ты видел?
— Угу. Видел.
— Слушай, у меня в машине крови-то нет, а? На приборной доске крови не заметно?
— Нет. Чистая как стеклышко.
— А на сиденье и рядом? Наклонись, посмотри!
Кевин наклонился.
— Нет, думаю, справились хорошо. Без подтеков. А вот пистолет, как выяснилось, ни к черту. Но ничего — я его битой припечатал. Саданул что надо! Разом дух вон!
Когда Клык, спотыкаясь, выбирался из машины, кровь из его пулевых ран текла ручьями, наподобие растрепанных волосяных прядей.
— А ведь знал, подонок, что делает. Уговор был четкий: о деле — никому и никогда. Ни единой живой душе. Я в этом смысле чист, а ты, Кевин? Может, говорил кому? Рассказывал, как мы этих викингов проклятых обчистили?
— Нет-нет. Я ни с кем об этом не разговаривал.
— Так и надо, парень. Вот и я не говорил. А с Клыком тут, конечно, сложности возникли. Ему в башку ничего не втемяшишь — слишком уж тупой этот Клык-Курлык.
— Да, — только и выдавил из себя Кевин. — Клык-Курлык…
Леон окинул его взглядом. Глаза Леона блеснули.
— А ведь ты испугался! Ручаюсь!
— Я просто от неожиданности, Леон.