Безжалостная ложь (Нэпьер) - страница 6

Странная дрожь пробрала ее. Этот жесткий, могучий человек – дедушка! Ее ребенка? Первая мысль была почти смехотворна, вторая – совершенно отвратительна.

Он сделал шаг в ее сторону, она ахнула, дернулась назад и чуть не упала, когда задела ручку кресла. Он не позволил ей упасть, обхватив ее располневшую талию. Она инстинктивно схватила его сильные руки и попыталась оторвать их от себя.

– П-пустите!

– Вы что думали? Что я хочу вас ударить? – грубо пробурчал он. – Я женщин не бью, а в вашем положении – тем более. Вы вдруг страшно побледнели, и я подумал, что упадете в обморок. Лучше сядьте.

– Я не…

Пока она протестовала, он силой усадил ее в кресло и удерживал, хотя она сопротивлялась. Не только силач, но и страшный упрямец.

– Вы побелели при мысли об аборте и в то же время как будто не боитесь уморить вашего ребенка во чреве голодом, – отчеканил он. – Видимо, вы до того заботитесь о вашей фигуре, что не желаете придерживаться правильно сбалансированной диеты. На каком вы месяце – на пятом или шестом? А весите всего ничего, руки у вас как веточки. – Он подкрепил жгущие слова, взяв ее повыше локтя, и пальцы его соединились.

– Я от рождения тонка в кости, – оборонялась Клодия; ей претило вдаваться в подробности о своей трудной беременности перед этим сухарем. Она с наслаждением предвкушала, как он оконфузится, когда узнает правду. – А теперь, пожалуйста, уберите руки. Терпеть не могу, когда меня лапают женоненавистники, особенно если у них ручищи вроде окороков. О моей беременности вы ничего не знаете… – Она сделала судорожное движение, он отпустил ее, выпрямился, но не отходил.

– Я знаю, что в некоторых отношениях женщине ваших лет перед первой беременностью лучше не рисковать…

– Моих лет! – Желание Клодии ошарашить его правдой было пересилено возмущением. – При чем тут мои года? Мне только двадцать четыре!

– На добрых шесть лет больше, чем Марку, – невозмутимо сказал он, воспользовавшись случаем.

– Я знаю, сколько ему лет! – проскрежетала Клодия.

Когда она поместила объявление о том, что сдается комната и стол для кого-нибудь из университетского студенчества, то рассчитывала на девушку, но полгода назад к ней на порог ступил восемнадцатилетний эллинский бог, поведал грустную повесть о своем изгнании из семьи – и уговорил. Его жизнерадостность, бурная энергия и оптимизм спасли ее от опасной апатии, которая ее засасывала.

– Удивительно, что знаете вы, – колко добавила она. – Вы ему ко дню рождения даже поздравительную открытку не послали.

Марк поведал ей, что не ждет примирения с отцом, но она разглядела у него в глазах скрываемое разочарование в том, что родня его пренебрегла этим малозначительным ритуалом.