— Могу я представить вам своего внука Александра? — сказала Рашель с улыбкой, которую можно было назвать только торжествующей.
— Как поживаете? — деревянным голосом сказала Ники.
Рашель повернулась к женщине, которая сидела рядом с Алексом:
— Это Кларисса Эндикот, невеста Александра.
— Кажется, мы где-то встречались, — не преминула съязвить Николь. Кларисса смотрела на нее с открытым ртом.
— Месье Томас Демминг, поверенный в делах моего внука, его близкий друг, — продолжала Рашель. — А это мой второй внук, Франсуа.
— Рада познакомиться с вами.
Алекс вскочил на ноги. Его взгляд мгновенно охватил всю Николь, не упустив ни красивых медных локонов, ни трепетно вздымающейся груди. Все черты его лица выражали холодную ярость.
— Ты же знаешь, что смотреть пристально невежливо, — послышался в зловещей тишине голос Рашель. — Почему ты не пригласишь мадемуазель Сен-Клер сесть?
Франсуа и Томас одновременно отодвинули свои стулья и встали.
— Все в порядке, друзья, — заверил их Алекс. В его голосе явственно слышались язвительные нотки. — Конечно, я приглашу мадемуазель… Сен-Клер сесть. Я только хочу сказать ей несколько слов наедине.
Николь умоляюще взглянула на Рашель. Старая женщина только улыбнулась.
Алекс крепко, до боли, схватил Николь за руку.
— Извините, — сказал он и вытащил ее из комнаты. Не говоря ни слова, провел ее по коридору в свой кабинет. Николь припомнила, как в прошлый раз он тащил ее в эту строгую, по-мужски обставленную комнату с кипарисовыми панелями, и у нее чуть порозовели щеки.
Подняв глаза, она увидела, что он изучает ее с улыбкой, в которой не было ничего веселого.
— Кто ты? — спросил он.
— Ваша бабушка все сказала вам обо мне.
Его глаза продолжали упорно разглядывать ее. Он как будто все еще не мог поверить, что стоящая перед ним девушка в аквамариновом шелковом платье — та самая замарашка, которую он выкупил из тюрьмы.
— Я не верю.
Такого недоверия она не ожидала…
— Этьен Сен-Клер — мой отец. Маргарет Стоктон Сен-Клер была моей матерью. В течение многих лет наша семья с вашей бабушкой постоянно встречалась.
— Ники Стоктон, — повторил он, начиная понимать, почему она так назвалась. — Николь Сен-Клер.
— Да.
— Это ты была тогда в Ла-Ронд?
Она не могла удержаться от улыбки.
— Вы купили мне тогда платье.
Алекс смотрел на элегантное аквамариновое платье, на глаза точно такого же цвета, на тонкую талию и похожие на сочные плоды груди. Кожа, которую можно было видеть через вырез лифа, была нежной и гладкой; шея, возвышавшаяся над тонкими плечами, поражала грациозностью. Все в ней, казалось, превосходило многие его мечты.