Молодая девушка отняла руки от опущенного лица, механически медленно повернула голову и устремила свой потухший взор на говорившего, который не в силах был преодолеть легкое нервное дрожание уст.
— А как называется тот новый образ жизни, в который я должна вступить? — спросила она, делая ударение на каждом слове.
— Монастырь, моя милая Гизела!.. Ты будешь там замаливать грехи твоей бабушки!
Теперь она даже не вскрикнула — безумная улыбка бродила по ее лицу.
— Как, меня хотят упрятать в монастырь? Спрятав в четырех толстых, высоких стенах? Меня, выросшую среди полей и лесов? — простонала она. — Всю свою жизнь должна я буду довольствоваться клочком неба, который будет над моей головой? Всю жизнь денно и нощно должна я буду читать молитвы, всегда одни и те же слова, которые уже и с первого дня будут бессмысленной болтовней? Должна принудить себя сделаться машиной, которую лишили сердца и разума?.. Нет, нет, нет!..
Она быстро поднялась и с повелительным жестом обратилась к отчиму.
— Если ты знал, что мне предстояло, ты бы должен был ознакомить меня с моим ужасным будущим с ранних пор моей жизни — но вы все предоставили меня моим собственным мыслям и заключениям, и я тебе хочу теперь сказать, что я думаю о монастыре!.. Никогда разум человеческий так не заблуждался, как в ту минуту, когда люди выдумали монастыри! Не безумие ли скучивать целую толпу людей в одно место с целью служить Богу!.. Не служат они ему, напротив, попирают его предначертания, ибо допускают в безделии увядать силам своим, назначенным для труда. Они зарывают в землю талант, дарованный им природой, и чем менее мыслят, тем высокомернее становятся, и свое тупоумие величают святостью — не трудясь, не мысля, берут от общества, не возвращая ему ничего. Они не что иное, как изолированная, бесполезная, тунеядствующая шайка людей, пожирающая плоды трудов другого…
Министр поднялся; лицо его было бледно как смерть. Он схватил руку молодой девушки и потряс ее.
— Опомнись, Гизела, и размысли, над чем ты издеваешься. Ведь это святые учреждения.
— Кто их освятил? Сами люди… Создавая человека, Творец не сказал: «Сокройся под камни и презирай все, что я дал миру прекрасного».
— Тем хуже для тебя, дитя мое, что ты принесешь подобную философию в твою новую жизнь, — сказал министр, пожимая плечами.
Он стоял со скрещенными руками перед ней. Минуту они испепеляли друг друга глазами, точно один желал испытать силу другого в виду долженствующей разразиться бури.
— Я никогда не вступлю в эту новую жизнь, папа!
Это решение, так решительно брошенное молодой девушкой в лицо отчима, зажгло дикое пламя в широко раскрытых глазах его превосходительства.