Под этим взглядом девушка преобразилась. Она утратила прежнее горделивое выражение, и теперь это была не надменная высокородная графиня, а молодое, робкое созданье, очутившееся нечаянно в незнакомом месте.
Девушка собралась уже тихо объяснить причину своего появления, и, обращаясь к португальцу, протянула к нему руки.
Движение это окончательно вывело из себя старого солдата.
— Бегите отсюда! — вскричал он, отстраняя рукой португальца. — Это она, как две капли воды… Только не достает огненной змейки на шее — ни дать ни взять, то же белое лицо, те же длинные волосы, как и у той бесчестной проныры!.. И она точь-в-точь поднимала так же руки, и с той поры господин мой стал погибшим человеком!.. Она, конечно, уже сгнила в земле, и ее достойные проклятия руки не могут более доводить до погибели людей, но она еще продолжает жить в своем отродье!
И он указал на молодую девушку.
Точно ветхозаветный пророк, призывающий кару небес, стоял этот старик на террасе.
— Да она и не лучше той, ни на волос, — продолжал он, возвышая голос. — Сердце ее жестко как камень! Как камень, бесчувственна она к своим людям и ей нужды нет, что люди около нее мрут с голоду, как мухи!.. В Грейнсфельде и Аренсберге вздумали молиться за бедняков, а чтобы накормить их — так никому не пришло в голову!.. Не пускайте ее сюда! Как та приносила с собой бедствия, так и эта также!
Закрыв лицо дрожащими руками, графиня пошла прочь, но, сделав несколько шагов, она почувствовала, что ее кто-то остановил — перед ней стоял португалец и тихо отнимал руки ее от лица.
Он, видимо, испугался смертельной бледности девушки, глаза которой с отчаянием и горестью смотрели на него. Может статься, в сердце его шевельнулось сострадание — он сжал ее руки, но сейчас же быстро выпустил их, как бы под влиянием того чувства, с которым он оттолкнул ее от себя на лугу.
— Вы, кажется, желали обратиться ко мне с чем-то, графиня, я видел это по вашему лицу! — сказал он нетвердым голосом. — Можете вы мне сказать, чем я могу вам служить?
— В лесу лежит бедная женщина, — прошептала она едва слышно. — Обморок, очевидно, произошел от утомления, я пришла к этому дому, чтобы просить чем-нибудь помочь ей.
И с поникшей головой, ускорив шаги, она пошла мимо него к лесу.
Была ли это та самая молодая девушка, недавно с такой гордостью произносившая свой высокий титул, выражая этим, что никакие обстоятельства на заставят ее быть ничем иным, как высокорожденной аристократкой!.. Куда девалась гордая кровь Штурм и Фельдерн, которая еще так недавно придавала такое высокомерное выражение ее юному лицу? В ней играли тщеславие, властолюбие и эгоизм — она становилась на дыбы при всяком внешнем оскорблении.