Она замолчала. Наступила тишина.
X. Д. разглядывал ее с таким видом, что она почувствовала себя неодушевленным предметом, картиной на стене или скульптурой, которую оценивают.
Потом, очень спокойно, спросил:
— Так говоришь, ты больше не позволишь? — Вся нелепость ее угроз проявилась при повторении им этих слов. Внезапно она поняла, какую ошибку совершила.
— Прости, X. Д…. Я только хотела… Не знаю, что на меня нашло…
Он встал с дивана и сунул ноги в ботинки, которые она с него сняла раньше.
— X. Д., умоляю!.. Я была так расстроена твоими плохими новостями, что…
Схватив его за ногу, она попыталась притянуть его обратно. Но он, вырвавшись, подошел к стулу, на котором висел пиджак, и надел его.
Элл подбежала к нему.
— X. Д., ты не можешь так уйти… Я отдала тебе всю свою жизнь… Разумеется, я подожду, пока ты не сможешь на мне жениться… Буду ждать столько, сколько захочешь…
Он подошел к кофейному столику, собирая бумаги в портфель. Она шла за ним по пятам.
— Прости меня, — голос Элл стал плачущим, — скажи, что мне сделать, чтобы ты простил меня… Я сделаю все!.. — обезумев от страха, что он уйдет, она опустилась на колени и пыталась расстегнуть молнию на его брюках. — Никто никогда не сделает для тебя то, что сделаю я… Ты же сам говорил мне…
Он оторвал от себя ее руку и поправил одежду.
— Прощай, Гейбриэл, — сказал он, холодно глядя на нее, — ты можешь оставить у себя все, что я дал тебе. До самой последней вещи, — добавил он с натянутой улыбкой, и она поняла, что он имеет в виду Ники.
Ярость опять переполнила ее, и она не смогла сдержаться:
— Мерзавец! — крикнула она ему в спину. Он обернулся.
— Ты права, — ответил он и вышел.
Она упала на колени, глядя на дверь, в которую он только что вышел. В голове еще звучал ее собственный отчаянный крик.
Дни были ужасны, ночи еще хуже. Она жила несколько недель надеждой, что он смягчится и вернется к ней. Теперь все зависело от его решения — ее письма или звонки, любые попытки объясниться еще больше отдалят его. Это Элл понимала. Она еще надеялась, что в конце концов она или, может быть, Ники хоть что-то значили для него.
Во всяком случае она понимала, что связаться с ним будет очень трудно. Сейчас он почти не бывал в Виллоу Кросс. Получив вызов от противников курения, он начал борьбу с ними — самую жестокую и бескомпромиссную за всю свою жизнь. Местные газеты были полны сообщений о его деловой активности, направленной на защиту «Хайленд Тобакко». X. Д» летал по всей стране, встречался с главами других табачных компаний, с лоббистами в Вашингтоне, представителями рекламных и газетных агентств, особенно уделяя внимание новым выступлениям в любом уголке Соединенных Штатов. Он увеличил долю «Хайленд Тобакко» в спонсорстве телевизионных спортивных передач, а также пожертвования на филантропические цели в образовании и культуре. Не проходило недели без его снимков в газетах, где он фигурировал либо с мэром какого-нибудь города, либо вручал чек президенту университета или музея: X. Д. жертвовал значительные суммы на благотворительные цели. Деньги Хайлендов шли на создание клиники для детей-инвалидов в Миссисипи, на программу борьбы с неграмотностью в Арканзасе, поддержку команд «Малой лиги» по всей стране. Когда маленький город в Луизиане был разрушен наводнением, Хайленд послал туда продукты и одежду для пострадавших семей на самолетах с эмблемой Хайлендов.