А если меня убьют? Вот так просто возьмут и уничтожат? Что тогда? Конец карьеры Генри Белла. Вы же помните Генри Белла, не так ли? Тот самый, что был помощником окружного прокурора, пока не завалил дело Морреса. Ну, это дело еще вызвало в обществе бурю сантиментов, неужели не помните? Типичное убийство первой степени, банальнейший сюжет, трое хладнокровных убийц зарезали слепого мальчика, элементарное дело. А Белл завалил его. Приперся в суд и представил свои аргументы так, словно…
…решил добиться справедливости?
Но я действительно хочу, чтобы справедливость восторжествовала.
А как же тогда быть с отчетом экспертов?
А что с отчетом? В нем нет ничего особенного.
Хватит притворяться, Белл, ты знаешь, что он означает. И неужели попытаешься это скрыть?
Там нечего скрывать. Тоже мне, важный документ! Да защита даже не вспомнит о нем, они ни словом не обмолвятся об этом проклятом отчете. И признают факт нанесения ножевых ранений. Единственная их надежда – версия о самообороне. Так что эта бумажка ровным счетом ничего не значит.
Еще как значит! И кому, как не тебе, не знать об этом! Ты жил в страхе, и этот кошмар неотступно следовал за тобой повсюду, ни на минуту не выпуская тебя из своих холодных объятий, и…
НЕ НАДО!
Не надо.
Хватит. Пожалуйста, не надо.
Я ничем им не обязан. Ничем. Я даже не знаком с ними. Они мне никто. Я их не знаю.
Ты знаешь их, Белл. И они тебе не чужие. Ты знаешь их очень хорошо.
Я ничем им не обязан, мысленно твердил он. Ничем не обязан.
Ночь была тиха. Он сидел, задумчиво глядя на воду и упрямо повторяя про себя: «Я им ничем не обязан», – и даже не сразу обратил внимание на то, что за деревьями вдруг раздались чьи-то шаги. Но потом внезапно встрепенулся и прислушался. Да, шаги. Осторожные, вороватые, они прокладывали себе путь сквозь заросли, постепенно приближались к тому месту, где сидел он.
– Сюда, – прошептал мальчишеский голос, и Хэнк почувствовал, как его бросило в дрожь, а по спине побежали мурашки.
«Снова будут бить, – подумал он. – Боже мой, сейчас меня снова будут бить».
Он сжал кулаки, ожидая, что сейчас ему станет так же страшно, как тогда, перед той скамейкой в Сити-Холл-парке, но страха почему-то не было. Столь неожиданная реакция его весьма удивила. Крепко сжав кулаки, он прислушивался к шагам, чувствуя в душе все нарастающую решимость.
«Им меня не одолеть. Я не допущу, чтобы эти ублюдки снова взяли верх надо мной!»
Он ждал, словно зверь, затаившийся в засаде и готовящийся к прыжку.
Из темноты снова раздался высокий, мальчишеский голос:
– Сюда. Иди сюда. Тебе, наверное, уже приходилось бывать здесь и раньше?