– Доброе утро, Хэнк, – и выглянула в коридор.
– Доброе утро, Фанни, – кивнул он.
– Неплохой день для убийства, а? – Она подошла к панели управления, закрыла двери и запустила лифт.
Хэнк улыбнулся, но не ответил. Кабина в полном молчании поднималась вверх.
– Номер шесть, – объявила Фанни, словно в игре «Бинго». Она открыла двери для Хэнка, и он вышел в коридор.
За столом у окна, выходящего на Сентр-стрит и парковку через дорогу, сидел дежурный. Стол казался совсем маленьким среди мраморного великолепия холла с высокими потолками. Коридор напоминал мрачный туннель, ведущий к отделу по расследованию убийств. Здесь не было окон, свет проникал только от двух других лифтов. Дальше по коридору мрамор сменили обычные стены, выкрашенные в нейтральный цвет. По бокам висели освещенные таблички общественных туалетов, которые словно часовые вытянулись вдоль длинного темного коридора. Хэнк быстро прошел через холл. Мрачная обстановка коридора временами давила на него. Ему не нравилось думать о законе как о чем-то холодном и устрашающем. Он считал, что закон придумали люди, что он должен служить людям, а коридор иногда казался ему зловещей дорогой в ад.
Перед входом в отдел сидел Дейв Липшиц, детектив первого класса, приписанный к офису окружного прокурора.
Они поздоровались; Хэнк, зайдя в первую дверь, прошел мимо второй с надписью «Вход запрещен» и направился прямо в свой кабинет – третий по коридору, который являлся точной копией других кабинетов помощников окружного прокурора на этом этаже. У входа в кабинет притулилась крошечная приемная. Здесь стояли четыре деревянных стула с прямыми спинками, словно невидимые игроки собрались поиграть в бридж. Он пересек приемную и очутился в кабинете – прямоугольной комнате двенадцать на пятнадцать с окнами в торце. Его стол расположился около окна, за столом стоял кожаный стул. В одном углу высилась вешалка. В другом находился металлический картотечный шкаф. С другой стороны стола были придвинуты два деревянных кресла.
Хэнк снял шляпу и повесил на вешалку. Потом открыл окна и впустил легкий ветерок с выжженной солнцем улицы. Окна в отделе по расследованию убийств представляли собой проволочную сетку, натянутую между стеклами, рамы были установлены таким образом, что их можно было открыть максимум на шесть дюймов. Никто не смог бы их разбить или выброситься через них, и никто не смог бы протиснуться в узкую щель, которая образовывалась, когда окна открывались. Вероятно, в таких предосторожностях не было необходимости: за те восемь лет, что Хэнк проработал в отделе, никто не пытался броситься вниз. Но люди, с которыми приходилось иметь дело, часто пребывали на грани отчаяния, и некоторые из них предпочитали окончить жизнь самоубийством, а не на электрическом стуле.