— Вы просто дразните меня.
— Разве?
Голос его прозвучал так мягко, что нервы Катрионы напряглись, а когда он коснулся чувствительной кожи на шее, она задохнулась и потеряла способность думать. Его пальцы шевельнулись в нежнейшей ласке…
Резко вдохнув, она повернулась к нему.
— Прекратите!
— Почему? — осведомился он с невинным видом. — Вам же понравилось.
Прикусив язык, чтобы удержаться от очередной лжи, она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, невзирая
на обуревавшие ее эмоции.
— Поскольку спать с вами я не собираюсь, у нас нет оснований сочетаться браком. Следовательно, вы вернетесь в Лондон, а состояние Шеймуса достанется церкви. Почему бы вам не признать это?
Он изобразил глубокую задумчивость.
— Что ж, не могу не признать, что считаю постель неотъемлемой частью брака. Одно предполагает другое, тем более если речь идет о вас.
— Что и требовалось доказать, — процедила Катриона. — А поскольку никакой свадьбы не будет…
— Что это?
Прежде чем она сообразила, что он имеет в виду, Ричард потянулся к висевшей у нее на шее цепочке и вытащил кулон, прятавшийся в укромной ложбинке между грудями. Катриона замерла.
Повертев украшение в руке, Ричард нахмурился:
— На нем гравировка, как на подвеске моей матери, только камень другой.
Катриона перевела дыхание, надеясь, что он не заметил ее волнения.
— Это розовый кварц, — сдавленно произнесла она, забирая у него кулон.
Разжав пальцы, она позволила камню скользнуть на прежнее место — и едва сдержала возглас, настолько тот оказался горячим. Он и раньше был теплым, но, побывав в руках Ричарда, нагрелся так, что чуть ли не обжигал. Сделав титаническое усилие, Катриона постаралась восстановить присутствие духа и укрыться за стеной надменности.
— Ну а теперь, если вы закончили дразнить меня…
Усмешка, которой он ее одарил, напоминала о змее-искусителе.
— Я даже не начинал, моя прелестная колдунья. Зачарованно уставившись в синие глаза, Катриона ощутила, как ее охватывает пламя.
— Да вы просто дьявол! — Она подхватила юбки, — уж точно не джентльмен.
Уголки его губ приподнялись, чуть-чуть.
— Естественно. Я же ублюдок.
«Он станет отцом твоих детей».
Катриона вскрикнула и проснулась. Сердце ее бешено колотилось. Она лежала в темноте под ворохом сбившихся одеял, судорожно вцепившись в простыми.
В комнате было пусто и тихо. Ей потребовалось значительное усилие, чтобы успокоиться. Постепенно сковавшее ее напряжение отпустило, и дыхание улеглось.
Зато с новой силой нахлынули смятение и страх, ставшие ее постоянными спутниками в последнее время. И непреодолимое влечение, которое усиливалось с каждым днем и с каждой ночью.