Он снова уставился на огонь, и постепенно его улыбка угасла. В тщетной попытке расслабиться Ричард пошевелился, изменив позу, но спустя минуту легко поднялся. Подойдя к окну, он потер запотевшее стекло и посмотрел в прозрачный кружок.
В небе сияли звезды, лунный свет заливал покрытую свежевыпавшим снежком землю. Приникнув к самому стеклу, Ричард увидел церковь. После минутного колебания он выпрямился и, прихватив с вешалки плащ, вышел наружу.
Этажом выше Катриона, сидя за небольшим столиком, пристально глядела на серебряную чашу с родниковой водой. Краем уха она слышала доносившиеся из соседней комнаты шаги компаньонки, Алгарии, но все ее внимание, все ее чувства были сосредоточены на воде, замкнуты на ее поверхности.
И образ появился: те же сильные черты, та же мятежная аура. Катриона не осмелилась смотреть дальше. Видение оказалось слишком ярким, что могло означать только одно — он где-то рядом.
Коротко вздохнув, девушка помотала головой и вышла из транса. Раздался стук, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошла Алгария. Увидев, чем занимается Катриона, она поспешно притворила дверь.
— Ну, что ты видела?
Катриона в замешательстве пожала плечами:
— Я совсем запуталась. — Лицо оказалось даже более жестким, чем ей казалось, с сильно выраженным мужским началом. Он явно не считал нужным скрывать свой характер и демонстрировал его с высокомерием, достойным вождя.
Или воина.
Катриона нахмурилась, в очередной раз наткнувшись на это слово. Зачем ей воин? Ей нужен смирный обходительный джентльмен, за которого можно выйти замуж, чтобы зачать наследницу. А незнакомец, заполнивший ее видения и мысли, соответствовал ее требованиям только в одном смысле — он был мужчиной. Не мог он быть ей предназначен.
— Но тогда зачем? — Катриона отодвинула в сторону серебряную чашу и подперла голову рукой. — Наверное, я не так поняла послание. — Ничего подобного с ней не случалось с четырнадцати лет. — Или их было два?
— Чего два? — Алгария подошла ближе. — Что ты видела?
Катриона покачала головой. Дело было слишком личным, чтобы посвящать в него кого-либо, даже Алгарию, ставшую ее наставницей после смерти матери. По крайней мере пока она не поймет, в чем здесь дело.
Так или иначе, Катриона собиралась докопаться до сути.
— Бесполезно гадать. — Она решительно встала. — Мне нужно посоветоваться с Госпожой.
— Прямо сейчас? — поразилась Алгария. — На улице мороз.
— Я ненадолго. Дойду до круга[1] на кладбище и вернусь. — Катриона не выносила неопределенности. На сей раз, однако, неопределенность вызывала смутное предвкушение чего-то волнующего и заманчивого.