— Не беспокойся об ужине, — крикнул ей вслед Дэвид. — Я сам приготовлю. В холодильнике все есть. Кроме того, я сытно пообедал и не слишком голоден.
Нора задержалась на верхней ступеньке. Отец был прав, он уже вполне в состоянии сам о себе позаботиться. Совсем не нужно нянчиться с ним. Но она с трудом осознала это. Она улыбнулась. Теперь жизнь станет проще.
Когда Нора вернулась, в больнице было тихо. Дежурная медсестра улыбнулась, увидев в ее руках пиццу.
— Мне было очень интересно, что ты ему пообещала, — шутливо заметила Ла Верн, — весь вечер он был просто золото.
Распахнув дверь. Нора торжественно внесла пиццу:
— Та-да-да-да!
Рауди приподнялся, ухватившись за ручку, укрепленную у него над головой.
— А я уж думал, что вы измените своему слову.
— Блумфилды не изменяют своему слову. — Она поставила пиццу на столик. — Однако должна огорчить Вас, эта пицца пойдет вам на пользу.
— О Боже, тут, должно быть, одни овощи.
— Почти. Тут грибы, зеленый перец, лук. На вашу половину я попросила положить анчоусы. Надеюсь, вы оцените мое внимание. Сама я просто не выношу одного вида этих мерзких маленьких рыбешек — они отвратительны.
— Не беспокойтесь. Я не собираюсь заставлять вас их есть.
— Вот и хорошо.
Рауди взял вилку и подхватил первый кусок из коробки. Он медленно поднес его ко рту, закрыл глаза, словно в экстазе, и с наслаждением прожевал.
— Восхитительно, просто восхитительно!
— Я собираюсь дать вам реванш, — заявила Нора, подволакивая стул к его кровати. — Когда мы закончим с едой. Я обязана отыграться, этого требует моя гордость.
— Горе побежденному, — пробормотал он с набитым ртом.
— Что?! — Нора почувствовала, что начинает злиться. Рауди, очевидно, заметил это, так как улыбнулся и проговорил:
— Я пошутил. Поверьте, я ни за что не буду кусать руку, которая меня кормит.
— Вы готовы сразиться? — спросила Нора, убирая остатки пиццы и доставая доску для шашек.
— Когда вам будет угодно, моя милая. Нора подумала, что за этим обращением ничего не стоит, и не обратила на него внимания. По крайней мере постаралась…
Но снова и снова она убеждалась, что не может сосредоточиться на игре. Она поймала себя на том, что думает, каково это, быть «милой» Рауди Кэссиди. Он был уверен в себе, обладал сильной волей и таким обаянием, что мог бы сманить пташку с дерева, как любила говорить ее мать. Он привык получать то, что хочет, — Валерия Блумфилд явилась редким исключением. Нора сразу погрустнела, вспомнив о его чувствах к сестре.
Даже не поняв, как это произошло, она проиграла две игры подряд. Только совершив глупейшую ошибку, которая стоила ей второго проигрыша, она вспомнила, что они не договорились, на что играют.