— Я вот еще почему звоню. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали сегодня днем.
— Очень немного.
— Но вы мне очень помогли, и я вам благодарен. Ведь я внес столько беспорядка в жизнь больницы, не так ли?
— Без сомнения, — рассмеявшись, ответила она. Она сильно подозревала, что так происходило везде, где бы он ни появлялся: в Орчард-Вэлли, в Хьюстоне или Нью-Йорке.
Рауди тоже рассмеялся, потом спросил еще о чем-то, о больнице и о городе, она ответила и сама что-то спросила его. Они разговорились.
Ей казалось, что прошло всего несколько минут, но тут она услышала, как Стеффи зовет всех к столу. Нора взглянула на часы и с удивлением заметила, что проболтала с Рауди добрых полчаса.
— Мне пора идти.
— Хорошо. Еще раз спасибо… Нора. — Он сделал ударение на ее имени. — Кажется, я всегда только и делаю, что благодарю вас.
Сбегая вниз, Нора чувствовала себя бодрой и веселой.
Когда она вошла в комнату, все — отец, Чарлз и Стеффи — обернулись и посмотрели на нее.
— Что-то не так? — спросила она, оглядывая себя в поисках не правильно застегнутой пуговицы.
— Все в порядке, — ответил отец, накладывая себе салат. — Все в полном порядке, Нора.
Но Нора заметила, как он взглянул на Стеффи и широко улыбнулся.
Палата Рауди превратилась в командный пункт. С самого раннего утра туда-сюда сновали мужчины и женщины.
Нора принесла Рауди завтрак и обнаружила в палате Роббинса, работающего за компьютером. Женщина средних лет с пучком темных волос печатала на машинке. Никто не обратил на Нору внимания, а меньше всех — Рауди, который отдавал приказы с видом генерала.
— Надеюсь, я никого не побеспокоила, — произнесла Нора, не пряча иронии, и поставила поднос на столик.
— Нора. — Рауди взглянул на нее поверх листка, который он внимательно изучал. На носу его красовались очки в роговой оправе, они делали его еще привлекательнее.
— Я принесла ваш завтрак.
— Я так понимаю, что вы не захватили тех плюшек с черникой?
— Могу принести.
— Мне придется за это заплатить?
— Не обязательно. — Из заметок ночного персонала Нора узнала, что Рауди почти всю ночь проговорил по телефону. Правда, он звонил и ей, но это было гораздо раньше, вечером.
Она взяла термометр и сунула ему под язык.
— У меня нет жара! Зачем вам все время, и днем и ночью, мерить мне температуру? — рассерженно спросил он, когда она закончила.
Она сделала отметку и взяла его за запястье.
— Вы проговорили по телефону почти восемь часов.
— Ревнуете? — он приподнял брови.
— Возможно. — На самом деле она беспокоилась о том, что он недостаточно заботится о своем здоровье.