— Мы их всех перехитрим! — торжественно вскричала Аделаида. Я колебалась.
— Это не понравится матушке.
— А как она узнает об этом?
— Все равно, я не хочу идти против ее воли.
— Она далеко, в Вене, не знает, что над тобой здесь смеются, когда ты едешь верхом на своем осле.
Они убедили меня, затем последовали тайные переговоры, и через некоторое время я отправилась верхом в сопровождении нескольких лиц из своей свиты и встретила конюха, который ожидал меня с лошадью. Все они немного боялись, так как знали, что сам король, а также моя матушка запретили мне ездить верхом на лошади, и мне неожиданно стало стыдно. Я согласилась не переходить на галоп, позволила конюху держать лошадь за уздечку и решила ехать только шагом. Но какой было радостью снова оказаться на лошади верхом! Я забыла, что вновь проявляю неповиновение, и рассмеялась до слез, когда представила себе, какое лицо будет у Мерси, если он увидит меня.
Я намекнула об этом одному человеку из своей свиты, и все они подхватили мой смех. Весело посмеявшись, мы вернулись к тому месту, где один из сопровождающих ждал нас с мулом, и я торжественно поехала обратно во дворец, в то время как конюх галопом ускакал на лошади.
Один из членов сопровождавшей меня свиты, смеявшийся вместе со мной, поспешил обо всем рассказать Мерси, и когда он появился в моих апартаментах, я поняла по его суровому виду, что моя уловка раскрыта. Мерси выглядел весьма огорченным. Я выпалила:
— Итак, вы знаете, что я ездила верхом на лошади?
— Да, — ответил он.
— Я собиралась рассказать вам об этом, — заявила я и добавила в оправдание:
— Те, кто видел меня, были довольны, что мне предоставлено такое удовольствие.
— Я был бы унижен, — ответил он торжественным тоном, — если бы вы решили, что я присоединяюсь к членам вашей свиты. Я очень беспокоюсь за вас и был бы очень опечален, произойди с вами что-нибудь, что повредило бы вашему здоровью, а также доставило неприятность императрице.
Я испугалась, как всегда при мысли о маме, и быстро сказала:
— Я была бы в отчаянии, если бы огорчила императрицу. Но, как вы знаете, верховая езда — любимое развлечение дофина. Не должна ли я следовать тому, что доставляет ему удовольствие?
Мерси ничего не ответил на мои слова, заметив лишь, что он оставляет меня, чтобы я как следует подумала о возможных последствиях своего поступка.
Я раскаивалась в совершенном и чувствовала себя виноватой, но затем разозлилась. Все это так глупо! Почему мне нельзя кататься на лошади, если мне это нравится?
Я очень расстроилась. Но одна мысль засела в моей легкомысленной голове, — мне было ясно, что никто другой на земле, кроме моей мамы, не заботится о моем здоровье. Ее, конечно, проинформировали о моем своеволии, и она, должно быть, узнала, какую роль сыграли в этом деле тетушки, поскольку вскоре предупредила меня: