«Во всем придерживайся нейтральной позиции. Я хочу, чтобы ты была более сдержанной, чем когда-либо. Не вникай ни в чьи секреты и не проявляй любопытства. Мне неприятно писать об этом, но не доверяй никому, даже твоим тетушкам, которых я так уважаю. У меня есть основания так считать».
Да, были очень убедительные основания. Вероятно, их было даже больше, чем она тогда считала.
Спустя год после нашей свадьбы моему деверю, графу Прованскому, подобрали жену. Она прибыла в Версаль в мае, как и я, — Мария Джозефа Савойская. Мне она сразу не понравилась, она была очень безобразной, в ней полностью отсутствовало обаяние, и так считала не только я. Граф Прованский был весьма разочарован в ней. Каждый сравнивал ее со мной, а это доходило до ее ушей и приводило ее в ярость. Я знала, что она ненавидит меня, хотя и притворяется.
Мне было безразлично ее отношение ко мне, так как я подружилась с принцессой де Ламбаль, которую находила приятной и нежной, хотя аббат Вермон утверждал, что она глупая; но он просто не хотел, чтобы я с кем-либо дружила, кроме него. Я защищала принцессу.
— У нее хорошая репутация, — заявляла я, — чего нельзя сказать о ком-либо при этом дворе.
— Она может потерять эту репутацию завтра же, — возражал он, — но ее репутация неумной женщины укрепляется с каждым днем!
Я смеялась над ним, но между нами поддерживались очень хорошие отношения.
Была еще одна женщина, с которой я подружилась, и хотя аббату Вермону она также не нравилась, он не мог пожаловаться на ее тупость. Это была Жанна Луиза Генриетта Жене, чтица, которая служила у моих тетушек. Я часто встречалась с ней в их покоях, и меня привлекало ее спокойное поведение и довольно строгое выражение лица. Это была тяга двух противоположных натур. Я чувствовала, что хотя она глубоко уважает моих тетушек, а также и меня, но, кроме того, я еще нравлюсь ей.
Я спросила у короля, могу ли я также пользоваться услугами чтицы моих тетушек, и он сказал: «Да, хоть сейчас». Поэтому я стала приглашать мадемуазель Жене в свои апартаменты, где она могла читать мне вслух, но предпочитала беседовать с ней, поскольку она знала разные истории о дворе, и я считаю, что узнала от нее гораздо больше, чем от кого-либо другого.
Она была только на три года старше меня, но казалась старше по крайней мере лет на десять — такой сдержанной, такой серьезной она выглядела. Я уверена, что матушка одобрила бы наше сближение. Иногда я даже думала, что приятная, благоразумная Жанна Луиза была бы значительно лучшей дочерью для моей матушки, чем я. Ее отец работал в министерстве иностранных дел и там на него обратил внимание герцог де Шуазель — таким образом Жанне Луизе дали место при дворе. Она была умным ребенком, удивлявшим всякого своими знаниями; одним из ее главных достоинств являлся голос — чистый и отчетливый; другое заключалось в том, что она могла читать вслух часами. Поэтому она и стала чтицей у моих тетушек.