Я крепко сжала губы. Никогда! Я решила, что не позволю этой уличной женщине диктовать мне.
По глупости, я тут же пошла к тетушкам и рассказала им, что случилось. Какое возбуждение поднялось в их апартаментах! Аделаида защелкала языком:
— Это наглость со стороны путаны! Получается, что дофине Франции диктует проститутка Она считала, что эта женщина ведьма и что она околдовала короля. Она не могла найти никаких других объяснений его поведению. Но как права оказалась я, придя к ним! Они защитят меня от короля, если в этом возникнет необходимость. Аделаида придумает план, а тем временем я должна вести себя так, как будто бы мадам де Ноай не говорила со мной. Я никоим образом не должна уступать этой женщине.
Аббат заметил мое возмущение и спросил о его причине я рассказала ему. А он тут же пошел к Мерси и рассказал все тому. Мерси сразу осознал возможные опасные последствия и срочно послал курьера в Вену с полным отчетом о том, что происходит.
Моя бедная мама! Как она страдала из-за моих глупостей! Все, что требовалось, так это маленькое короткое слово, а я поскупилась на него. Тогда я была уверена, что права. Матушка была глубоко религиозной женщиной, которая всегда осуждала легкое поведение представительниц слабого пола и учредила комитет по вопросам общественной морали, чтобы любая проститутка, обнаруженная в Вене, была заключена в исправительный дом. Я была уверена, что она поймет и одобрит мои действия, и не могла предположить, что мой отказ говорить с мадам Дюбарри стал политической проблемой, — просто потому, что она была любовницей короля, а я была тем, кем я была. Я не понимала трудности положения, в которое поставила матушку. Она должна была либо отказаться от своего строгого морального кодекса, либо вызвать неудовольствие короля Франции, и хотя она была высоконравственным человеком, но в первую очередь она была императрицей. Я должна была бы понять серьезность ситуации, когда она не написала мне сама, а поручила это сделать Кауницу.
Срочный гонец вернулся с письмом от него ко мне. Он писал:
«Воздержание от проявления вежливости к лицам, которых король выбрал в качестве членов своего собственного окружения, является неуважением к этому окружению; и все лица должны рассматриваться как члены его, ибо монарх относится к ним как к своим доверенным лицам; никому не дано право ставить под сомнение его правоту, поступая подобным образом. Выбор правящего суверена должен безоговорочно уважаться».
Я прочитала его от начала до конца и пожала плечами. В нем не содержалось никакого явного указания относительно обращения с мадам Дюбарри. Мерси был рядом, когда я получила это письмо, и он также прочитал его.