Однажды Слэк неожиданно спросил:
— Так ты говоришь, сахар, мисс Эллен?
Я сразу не поняла, о чем он, потом смекнула:
— О, ты вспомнил, как лодка дала течь. Слэк, тогда времени спокойно рассуждать у меня не было. Сначала я увидела на дне какие-то белые крупинки, чуть тронутые водой. Потом вода стала быстро прибывать, именно тогда я тронула ее рукой, и она показалась мне липкой. Я была слишком напугана, чтобы думать об этом… Просто врезалось в память. Пойми, Слэк. Это были жуткие минуты.
Он насупил свои светлые бровки.
— Толченый сахар быстро растворяется в воде. А соль еще быстрее.
— Да почему же сахар? Откуда ему там взяться?
— Неоткуда взяться, если не положить его туда, мисс Эллен.
— Слэк, о чем ты говоришь?..
— Лодка, где же лодка? Мы могли бы ее осмотреть, если только ее не разбило еще.
— Ну, сейчас там уже нет никакого сахара.
— Сахара нет, щель или дырка остались.
— Так они и должны быть в днище, как же иначе.
— Да, но как они там возникли? Вот что я хочу узнать.
— Слэк, что ты задумал?
— А что, если щель была кем-то специально проделана, а потом замазана влажным сахаром, который успел высохнуть и очень быстро затвердеть. Отплывая, ты ни на что не обратила внимания, растворяться он начал не сразу, а через какое-то время…
— Ты хочешь сказать, что кто-то…
— Я сам толком не знаю, что я хочу сказать, но может случиться страшное.
То, что он предположил, звучало диким бредом. Неужели он действительно думает, что кто-то намеренно просверлил днище лодки — моей лодки, которой кроме меня никто не пользовался, — надеясь, что рано ши поздно я выйду в море… и почти наверняка одна. Это уж слишком! Кому придет в голову такое?
Гвеннол, конечно, ревновала, потому что Майкл Хайдрок был со мной любезен и дружелюбен. Дженифрай негодовала из-за переживаний дочери. С самой первой ночи, когда я увидела в зеркале ее лицо, общение с ней мне было неприятно. Часто я пыталась стыдить себя, корить, высмеивать: видите ли, только из-за какого-то старого кривого зеркала, которое так исказило ее лицо, я уже готова приписать ей все мыслимые и немыслимые грехи. А теперь еще мои дружеские отношения с Майклом Хайдроком. Нет. Нет. Вздор. Ведь Хайдрок не предлагал мне руки и сердца, соответственно, я не давала ему никаких обещаний. Будь оно так, были бы реальные основания для жгучей ревности и обиды. Но ничего этого не было и в помине. Я симпатизировала ему, совершенно очевидно, что он платил мне взаимной симпатией, Просто он очень обходительный и любезный мужчина, который был со мной дружелюбен, заботлив и гостеприимен. У Гвеннол, если разобраться, не могло быть никаких поводов для ревности.