— Какая низость! — вскричала она. — Это невыносимо! Да, я очень рада, что она потерялась, хоть это и напрочь испортило мне вечер, но по крайней мере теперь я осведомлена, какую змею пригрели мы у себя на груди!
Няньке Грейндж приказано не выпускать меня из комнаты, пока я не выучу целой сцены из «Венецианского купца», говорила она. Может быть, это научит меня быть благодарной к тем, кто проявляет ко мне такое милосердие (кстати, возможно, в последний раз). Меня посадят на хлеб и воду до тех пор, пока я идеально не выучу этот отрывок.
— Оказавшись в изоляции, — продолжала кузина Агата, — ты сможешь поразмыслить, какой же урон нанесла сама себе. Что подумают о тебе Каррингтоны, я просто не могу представить. Не удивлюсь, если отныне тебе не позволят общаться с Филиппом.
Наконец она меня отпустила. «Наказательный» отрывок я легко и быстро выучила. Уже потом кузина Агата выяснила, что мне, при моей любви к стихам и книгам, запомнить наизусть какой-нибудь кусок ничего не стоит. После этого меня стали наказывать принудительным рукоделием. Это совсем другое дело Читать и перечитывать замечательные страниць было для меня большой радостью, а делать обметочные стежки — настоящей пыткой. Но это кузине Агате еще предстояло узнать.
Несчастная Эсмеральда не могла даже мечтать выучить свой отрывок с моей скоростью, и когда ее вызвала гувернантка отвечать наизусть, мне пришлось ей всю дорогу подсказывать.
Близилось Рождество, и неприятное приключение с городским рынком стали забывать. Во время зимних каникул Филиппу разрешали играть с нами в парке. Я рассказала ему о нашем походе, об исчезновении Эсмеральды, и вне себя от презрения он толкнул Эсмеральду прямо в озеро Серпентин, около которой мы гуляли. Эсмеральда визжала, Филипп, глядя на нее с берега, покатывался со смеху, в то время как я лазила в воду и вытаскивала свою подругу. Тут появилась нянька Грейндж, и нас погнали срочно домой менять сырую одежду, пока мы не околели полностью.
— Мне за это достанется, — сообщила я Филиппу.
— Так тебе и надо, — прокричал он в ответ. Ему было совершенно все равно, схватит Эсмеральда смертельную простуду или нет. — Ну, с тобой-то уж ничего не случится! Ты ведь не такая дура, как она.
Когда Эсмеральда в результате все-таки разболелась, нянька Грейндж не удержалась и кое-кому из слуг рассказала эту историю. Уверена, что все кругом решили, что это я толкнула ее в воду.
Бедная Эсмеральда! Боюсь, что мы были к ней слишком безжалостны. Нельзя, конечно, сказать, что мы с Филиппом объединились против нее, просто ей недоставало нашего отчаянного озорства, а уважать в ней человека другого склада, непохожего на нас, мы еще не умели. Помню, как панически она боялась местечка Дэд Мэнз Лип