. Одно название вселяло ужас в робкие души, а именно к ним и относилась Эсмеральда. Эта «достопримечательность» была расположена неподалеку от Трентхэм Тауэре. Нужно было карабкаться на гору, к вершине которой уклон становится более чем ощутимым.
Опасность действительно была велика, тропинка шла по самой кромке крутого обрыва и в сырую погоду становилась предательски скользкой. По всей протяженности каменистой дорожки стояли таблички вроде «Вы рискуете!» или «Небезопасно!», которые только привлекали таких людей, как мы с Филиппом.
Местечко было не просто опасное, но и зловещее. О нем ходила дурная слава, поскольку оно приглянулось самоубийцам. Жертв здесь и вправду было немало. В округе даже существовала поговорка: «Да что это с тобой? На Дэд Мэнз Лип собрался?» Так обращались к подавленному, унылому человеку.
Тем не менее это был наш любимейший уголок, и мы глумились над Эсмеральдой, когда она отказывалась составить нам компанию. Филипп обожал стоять у самого края пропасти, бравируя своей отвагой. Ну а я, конечно, от пего не отставала.
Однажды нас там заметили, о чем было немедленно сообщено гувернеру Филиппа; ходить туда нам категорически запретили, что естественно сделало это место просто вожделенным. Дэд Мэнз Лип стал местом тайных встреч. «Встретимся у Дэд Мэнз Лип», — бросал небрежно Филипп, всякий раз полагая, что я побоюсь отправиться туда в одиночку. Но такой вызов я не могла не принять, хотя и трусила; местечко действительно было жутковатое, особенно если находиться там без компании.
Время летело очень быстро. И еще один эпизод из нашего детства добавил мне печальной известности в семье. Он тоже мог развязать руки кузине Агате и стать поводом для расставания со мной путем определения в приют. Мне тогда было уже четырнадцать лет, так что воспоминания мои более четкие. Филиппу исполнилось пятнадцать.
Дело было в Сассексе.
Филипп захотел устроить пикник, точнее чаепитие на природе. Мы собирались развести костер, вскипятить чайник и ощутить себя вольным народом — цыганами, индейцами, это было неважно, как говорится, на месте разобрались бы. Костер был делом особой важности. Чайник надлежало раздобыть мне.
— У вас в кухне их целая прорва, — говорил Филипп, — должен быть обязательно лишний. Бери чай, бутылку с водой, пирожные. А костер мы разведем.
Эсмеральде я поручила принести с кухни пирожных, сама я разыскала чайник. Филипп разжился жидким парафином, который, по его словам, очень хорош для разжигания огня.
— Лучше мы будем цыганами, — решил он, — похитим Эсмеральду. Похитим, свяжем и потребуем за нее выкуп.