— Элис, что за идеи приходят тебе в голову!
— Но ведь идея хорошая, верно? — озабоченно спросила Элис.
— Да, но тебе не следует придумывать такие жуткие образы. Лучше воображай какие-нибудь более приятные вещи.
— Да, я понимаю, — сказала Элис. — Но ведь надо, чтобы образы были правдивыми, не так ли, миссис Верлейн? Нельзя же закрывать на правду глаза.
— Нет, конечно, нет, но…
— Я вот думаю, зачем же они делали такие мозаики, если бы считали, что надо думать о приятных вещах? Ведь оказаться в таких коварных песках совсем неприятно. Я так и назвала свой рассказ: «Коварные пески». Когда я писала, мне самой было страшно. И девочкам тоже стало страшно во время чтения. Но я, конечно, постараюсь придумывать какие-нибудь более приятные истории.
Выходя из своей комнаты, я неожиданно столкнулась с Сибилой. Она, видимо, поджидала меня.
— О, миссис Верлейн! — сказала она таким тоном, будто меньше всего ожидала увидеть меня возле моей же комнаты. — Как приятно вас видеть. Очень давно мы с вами не встречались. Вы были чем-то очень заняты.
— Да, уроки… — сказала я неопределенно.
— Я не их имела в виду, — она бросила острый взгляд в приоткрытую дверь моей комнаты. — Я бы хотела поговорить с вами.
— Тогда пойдемте ко мне.
— Прекрасно!
Она на цыпочках вошла в комнату с таким видом, будто мы с ней заговорщики. Окинув комнату взглядом, она сказала:
— Здесь очень приятно. Очень. Я думаю, вам здесь хорошо. И вам было бы жаль отсюда уехать.
— Да, мне было бы жаль, если бы я отсюда уехала.
— Я видела вас с викарием. Я думаю, его считают очень красивым молодым человеком.
— Возможно.
— А вы, миссис Верлейн? — резкость ее вопроса вызвала во мне некоторое замешательство.
— Да, думаю, и я тоже.
— Я слышала, что он собирается занять очень хорошее место. Ну, этого следовало ожидать. У него прекрасные связи. Он будет продвигаться, несомненно. И подходящая жена, это то, что ему сейчас нужно.
На моем лице промелькнуло раздражение, и, вероятно, заметив это, Сибила сказала:
— Я испытываю к вам глубокое расположение. Мне не хотелось бы, чтобы вы уехали. Вы для меня уже стали как бы частью этого дома.
— Спасибо.
— Конечно, здесь каждому отведена своя роль. Даже для такой безликой, как Эдит. Бедное дитя, эта Эдит, но и она оставила здесь свой след, и немалый. Бедняжка!
Я уже жалела, что предложила ей войти. Надо было с ней остаться в коридоре, там было бы легче от нее отделаться.
— А ведь сэр Уилльям заболел, — продолжала Сибила, — именно из-за того потрясения, которое вызвала в нем ваша игра.
Я с некоторым негодованием сказала: