— Нет, — ответила я. — Но я уже виделась с моими ученицами.
Сэр Уилльям одобрительно кивнул и продолжил:
— Когда я узнал, кто вы, меня сразу это заинтересовало.
У меня учащенно забилось сердце. Если он знает, что я сестра Роумы, он может догадаться, зачем я сюда приехала.
— Я никогда не имел удовольствия слышать игру вашего мужа, но я много читал о его выдающемся таланте, — продолжил сэр Уилльям. Конечно же, он имел в виду Пьетро. Я что-то слишком нервничаю. Мне следовало бы сразу понять это.
— Он был великим музыкантом, — сказала я, стараясь скрыть волнение, которое охватывало меня всякий раз, когда кто-то говорил о нем.
— У миссис Стейси такой талант вряд ли обнаружится, — предположил сэр Уилльям.
— Очень немногие из ныне живущих музыкантов могли бы сравниться с Верлейном, — произнесла я с гордостью, и он слегка наклонил голову в знак своего уважения к таланту Пьетро.
— Иногда я буду просить вас играть для меня, — продолжил сэр Уилльям. — Это будет входить в ваши обязанности. Возможно, состоятся и музыкальные вечера для гостей.
— Понятно.
— Я бы хотела сейчас послушать вашу игру, — неожиданно вступила в разговор миссис Линкрофт. — В соседней комнате есть рояль, — сказала она. — Там лежат ноты одной пьесы, которую сэр Уилльям просил бы вас исполнить.
Она отдернула тяжелый занавес, за которым оказалась дверь. Миссис Линкрофт открыла ее, и я проследовала за ней. Первое, что я увидела, был рояль. Он стоял открытым, и на пюпитре лежали ноты. Комната была обставлена таким же образом, как и та, откуда я только что вышла. В ней чувствовалось, что владелец хотел бы защитить себя от света.
Я подошла к роялю и взглянула на ноты. Я знала их наизусть. «К Элизе» Бетховена. На мой взгляд, одна из самых проникновенных вещей, когда-либо написанных композитором.
Миссис Линкрофт кивнула мне на стул у рояля. Я села и начала играть. Музыка полностью захватила меня. Она воскресила в памяти Париж и нашу жизнь с Пьетро. Он когда-то сказал об этой пьесе: «Завораживающая… пронзительная… загадочная. Это произведение будто создано именно для тебя. Когда ты его играешь, возникает неверное представление, что ты выдающаяся пианистка».
Я играла «К Элизе», пришло успокоение, не было больше ни печального старика в соседней комнате, ни дерзкого молодого мужчины, встретившегося мне сегодня днем. Музыка всегда производит на меня странное воздействие. Я как бы раздваиваюсь: музыкант начинает существовать отдельно от женщины, которая рассудительна, немного резка в своем пренебрежительном отношении к миру, и оттого, что она рано испытала боль, у нее нет желания испытать ее вновь, поэтому чувства свои она держит в узде. Все чувства, все эмоции проявляются, когда пробуждается во мне музыкант, когда я начинаю играть. У меня возникает особое состояние, мне открывается некий скрытый смысл, зашифрованный в музыке и недоступный обыкновенным людям. Я играла, и мрачная сумрачная комната вдруг стала наполняться жизнью: я чувствовала, что моя игра возвращает этим стенам то, что здесь давно ждали. Пылкое воображение, скажете? И все же музыка — это нечто данное свыше. Великие музыканты черпают вдохновение из священного источника… и хотя мой дар невелик, но это божественный дар — дар музыки.