— Я подожду здесь. А вы, юные дамы, идите по этой тропинке. Она ведет прямо к подножию скалы. Там внизу есть большой дуб, который называют Дубом Пильхера.
— Это нам и нужно, — сказала Моник.
— Меньше полумили, — он взглянул на часы. — Я буду готов забрать вас обратно, скажем, через полтора часа. Приказано, чтоб вы не опаздывали.
— Спасибо, — сказали мы и по каменистой тропе пошли к большой скале.
— Должно быть, здесь произошло извержение вулкана, — заметила я, — Так образовался Пильхер, а много позже вырос дуб. Смею предположить, семена уронили птицы. В большинстве тут вокруг сосны. Ну разве не восхитительно они пахнут!
Мы почти добрались до росшего близ скалы дуба.
— Должно быть, это он, — сказала Лидия, бросаясь поддерево и вытягиваясь на траве. — Мне от этого запаха хочется спать.
— Прекрасный пьянящий запах, — сказала я, жадно его вдыхая. — Да, в нем есть что-то усыпляющее.
— Ну и что теперь, когда мы здесь? — спросила Фрида.
— Садись… и подождем — увидим.
— Я считаю, что это глупая затея, — сказала Фрида.
— Ну, это же прогулка. Место, куда можно сходить. Давайте делать вид, что покупаем перчатки для моей тети Пэтти. Я действительно собираюсь купить их перед отъездом.
— Перестань говорить об отъезде, — сказала Лидия. — Мне это не нравится.
Фрида зевнула.
— Да, — сказала я, — конечно, я ощущаю то же самое.
Я вытянулась на траве, остальные тоже. Мы лежали, подперев головы руками и глядя сквозь ветви дуба.
— Интересно, как это было, когда сбрасывали людей, — сказала я. — Только представьте, как вас ведут на вершину и вы знаете, что вас сбросят… или, возможно, предложат спрыгнуть. Может быть, кто-нибудь упал на это место.
— У меня от этой мысли мурашки по коже побежали, — сказала Лидия.
— Я предлагаю, — вставила Фрида, — вернуться к фургончику и все-таки поехать в город.
— Эти маленькие пирожные с разноцветными сливками очень аппетитны, — сказала Моник.
— Мы успеем? — спросила Фрида.
— Нет, — ответила Лидия.
— Успокойтесь, — приказала я. — Дайте этому приключению шанс.
Мы притихли, и тут он вышел из-за деревьев. Высокий, с очень светлыми волосами. Я сразу обратила внимание на его глаза. Они были пронзительно синими, в них было что-то необычайное; казалось, что они смотрят сквозь нас, в места, которых мы не можем видеть… или, может быть, я потом это вообразила. Темная одежда подчеркивала светлый цвет его волос, подстриженных элегантно, хотя и не по последнему слову моды. Он был в сюртуке с бархатным воротником и серебряными пуговицами и высокой черной шляпе.
При его приближении мы онемели — преисполненные благоговения, я полагаю, — на миг растеряв весь свой шаффенбрюккенский лоск.