После полудня я отправилась гулять в развалинах, поглядывая, не замечу ли Джейсона Веррингера. Он вполне мог ходить здесь, поскольку я догадывалась, что он пытается меня поймать и рано или поздно сделает это.
Я вышла к прудам и стала смотреть на воду. Шум водопадов успокаивал, и я пошла вдоль прудов к реке, а потом побрела по ее берегу.
Возвращалась я той же дорогой и, дойдя до прудов, увидела Терезу.
Я позвала ее, и она бегом пустилась ко мне.
— Ты тоже вышла прогуляться? — спросила я.
— Да. Я видела, что вы пошли в эту сторону.
— Нам придется поворачивать обратно. Я не должна опаздывать на урок, да и ты тоже. Справилась ты со своим заданием?
— О да. Мне пришлось выучить несколько строф из «Илиады».
— Довольно длинный кусок?
— Я уже знала большую часть.
— Тереза, мне жаль, что так получилось. Ты уверена, что не хочешь об этом говорить?
Она уверенно кивнула. Я вздохнула.
— Я думала, ты поймешь, что можешь мне довериться.
Она продолжала молчать, и на ее лице промелькнуло ослиное упрямство. Мы шли молча.
— У тебя есть роль в маскараде? — спросила я.
— Нет. Ну, только в конце… в упражнениях и в школьной песне. Мисс Грант, я хочу у вас кое-что спросить, Я с облегчением вздохнула: все-таки она скажет мне, что сделала Шарлотта, чтобы ее так глубоко оскорбить.
— Да, Тереза?
— Об этом трудно говорить, потому что я думаю, он вам нравится… Я думаю, он вам очень нравится.
— Кто? О чем это ты?
— Это о миссис Мартиндейл.
Я почувствовала, что мой голос дрогнул, когда я произнесла:
— Что же о ней?
— Я… я думаю, она умерла. Я… я думаю, ее убили.
— Тереза! Как ты можешь такое говорить! Право, не следует.
— Я никому больше не говорила.
— Я надеюсь.
Она остановилась и сунула руку в карман, потом протянула ее мне. Когда пальцы разжались, я увидела серьгу. Она была такой странной, такой самобытной, что я тотчас ее узнала.
— Она принадлежала ей, — сказала она. — Я видела, как она носила их.
— Ну и что?
— Я нашла ее здесь… у прудов… Должно быть, она выпала… при борьбе.
— Дорогая моя Тереза, ты слишком многое воображаешь. Ты прямо как миссис Бэддикомб.
— Это ее серьга. Я знаю, потому что Юджини пришлось не так давно ее возвращать. Тогда она ее нам показывала. Я нашла это… здесь, близко к воде… Должно быть, она ее обронила.
— Ну, она ее обронила. Потеряла. Люди иногда теряют серьги, а то, что она уже раньше ее теряла, говорит о том, что в ней есть какой-то дефект.
— Я думаю, эту обронили, когда бросали ее в воду.
— Тереза! Что на тебя нашло? Сначала ты набрасываешься на Шарлотту Маккей, а теперь делаешь эти дикие обвинения в отношении… в отношении кого, Тереза?