Дети, глядя вниз на уличные баррикады, были свидетелями странных событий в Риме. Они видели, как разгневанных Орсини силой изгоняли из Монте Джордано, видели не менее разгневанных, истекающих кровью Колонна. На глазах у них люди рубили друг друга на куски. Они видели надругательства похотливой солдатни над девушками и женщинами. Они вдыхали отвратительный запах войны — запах горящих зданий, запах крови и пота. Они слышали вопли жертв и торжествующие крики победителей.
Повсюду были смерть и страдания.
Маленькая Лукреция смотрела на происходящее сначала с любопытством, потом почти равнодушно. Чезаре и Джованни наблюдали за всем вместе с ней, и ей передавалось их настроение.
Пытки, насилия, убийства составляли неотъемлемую часть мира, находившегося за пределами их детской. Маленькие римляне принимали мир без удивления, не размышляя о том, что происходит изо дня в день перед их глазами, и Лукреция запомнила этот период своей жизни не как полный ужаса, а как время перемен.
Борьба прекратилась, жизнь вернулась к норме. Прошло еще два года, прежде чем случилось событие, даже более важное для Лукреции и означавшее, что ее детство закончилось.
Ей было шесть лет, но она выглядела старше. Чезаре было одиннадцать, Джованни — десять. Она почти все время проводила вместе с братьями и знала много такого, чего большинство детей ее возраста и ведать не ведали. Она оставалась по-прежнему спокойной, но, пожалуй, Лукрецию стало сильнее занимать, как бы столкнуть братьев в их соперничестве за ее любовь. Теперь она понимала, какую власть это давало ей над ними. И пока каждый будет стремиться стать ее любимцем, она останется самой могущественной персоной в детской.
Конечно, спокойствие было следствием ее мудрости, которая пришла к ней вместе с властью благодаря соперничеству братьев. И единственное, чем она могла наградить, это вручить свою награду — свою любовь.
Она оставалась любимицей служанок. Они могли не беспокоиться, что Лукреция разразится внезапной вспышкой гнева. Она была добра к малышу Гоффредо, которого окружающие едва замечали из-за его малого возраста; она с равной добротой относилась к самому младшему — Оттавиано, на которого братья вообще не обращали внимания. Они знали об Оттавиано что-то такое, что заставляло их относиться к нему с презрением, но Ваноцца жалела его, была к нему необыкновенно доброй.
Лукреции нравилась ее жизнь; она любила играть с братьями, наблюдая, как они ссорятся, настраивая их друг против друга, и ловко выведывала у них секреты, пользуясь их соперничеством. Она любила прогулки по саду, обнимая Джованни, особенно стараясь показать свою любовь к нему, когда знала, что из окна за ними наблюдает Чезаре. В таких случаях ее охватывало приятное чувство тепла и уюта, ей льстила горячая любовь братьев.