Итак, одиннадцатилетний мальчик с каштановыми волосами уезжал в чужой город, покидая Рим, уезжал к невесте, чтобы получить титул графа и принять командование отрядом воинов, девизом которого были слова «Лучше умереть, чем предать».
И только один человек наблюдал за отъездом Гоффредо с гордостью и одновременно с печалью. Материнская мечта Ваноцди осуществилась. Ее маленького Гоффредо признали сыном Александра, его ждет прекрасное будущее, и она была счастлива.
Но бывали моменты, когда ей хотелось стать простой небогатой римлянкой, жившей вместе со своими детьми; бывали моменты, когда она променяла бы на это все свои виноградники и дом вместе с цистерной.
Джованни Сфорца беспокоила зарождающаяся дружба между Неаполем и Ватиканом, которой способствовал брак Гоффредо и Санчии.
Он боялся показываться на улицах из страха встретиться с врагами своей семьи; он боялся врагов в самом Ватикане. У него была красавица-жена, но ему не разрешали с ней жить. Он был властелином Пезаро, города на побережье Адриатики, который казался ему, особенно сейчас, необыкновенно спокойным уголком, защищенным от всех раздоров горами, а рядом протекали благословенные воды реки Фольо. Окруженный с одной стороны морем, а с другой горами, Пезаро был наполнен свежестью в отличие от зловонного Рима. Душа Сфорца рвалась в Пезаро.
Он попросил аудиенции у папы, поскольку чувствовал, что больше оставаться в Риме он не может.
— Так что же, Джованни Сфорца, — начал Александр, — ты хочешь сказать мне?
— Святой отец, все в Риме считают, что ваше святейшество заключили соглашение с королем неаполитанским, врагом Милана. Если это действительно так, то я оказываюсь в затруднительном положении, будучи связан службой, которую получил благодаря вашей милости, и определенными обязательствами с Миланом. Я не знаю, как смогу служить двум хозяевам, не поссорившись ни с одним из них. Не соблаговолит ли ваше святейшество прояснить мое положение — как мне должным образом служить Ватикану, в то же время не становясь врагом кровной родне?
Александр рассмеялся:
— Ты слишком увлекаешься политикой, Джованни Сфорца. У тебя достанет ума служить тому, кто платит, Джованни съежился под ледяным взглядом папы. Всем сердцем он сожалел о том, что согласился жениться на Борджиа.
— Ты получил ответы на свои вопросы, сын мой, — продолжал папа. — А теперь оставь меня, и я умоляю тебя не слишком увлекаться политикой. Это не входит в твои обязанности.
Джованни покинул апартаменты папы и немедленно принялся писать своему дяде, Людовико Миланскому, передавая свой разговор с Александром и заявляя, что он скорее станет есть солому, на которой ему придется спать, чем он станет мужем дочери папы. Он отдавал себя на милость дяди. Но Людовико не был готов предоставить ему убежище. Людовико внимательно следил за крепнущей дружбой между Неаполем и Ватиканом; он не был убежден, что связь между ними так важна, как считают в Неаполе; папа был хитер, и Людовико предпочитал не иметь с ним дела.