— Можно удержать Сокола? — напряженно спросила Лесли.
Губы Флинта скривились в знакомой ей усмешке.
— Сокол дикая птица, ты же знаешь. А ты уверена, что хочешь удержать его?
— Еще как уверена, — тут же ответила она. — Просто я не знаю, как это сделать.
— Как и любую птицу, которая любит парить в небе, — пробормотал он, — его можно удержать, только раскрыв руки.
— Готовишься к выходу? Лесли оторвалась от пьесы, которую читала, сияющая улыбка осветила ее лицо.
— Флинт! — Румянец окрасил ее еще слегка бледные щеки. — Я не слышала, как ты поднялся по лестнице.
— Вижу, — заметил Флинт сухо, подходя к изножью кровати. — Собралась куда-то? — спросил он, внимательно разглядывая ее. Волосы Лесли переливались под верхним светом, ногти были покрашены в ярко-розовый цвет, губы блестели от свежей помады. Флинт полагал, что накрашенные губы доказывают, что Лесли быстро поправляется.
— Видишь ли, я собиралась пойти на ленч с Дональдом Трампом, — в тон ему ответила Лесли, бросив красноречивый взгляд на свое распростертое на постели тело в ночной рубашке. — Но потом от моего агента принесли эту пьесу, — она подняла папку, демонстрируя ее Флинту, — и я просто забыла о ленче. — Лесли вздохнула. — Уверена, что он сокрушается.
Лукавая улыбка тронула губы Флинта.
— И поделом ему, будет знать, что нечего приглашать на ленч мою даму, — заметил Флинт, несколько удивленный собственной реакцией на обычную болтовню. Он не привык к неприятному чувству, называемому ревностью, однако безошибочно узнал это ощущение. Ревнует! Он? Да это просто смешно. Отбросив саму мысль о себе как о ревнивом любовнике, Флинт подошел к постели и положил около Лесли большой плотный конверт.
— Что это? — Лесли подняла брови и отложила пьесу.
— Почта, которая накопилась в твоей квартире. Мэри переслала ее в мой офис. — Флинт пожал плечами. — Я хотел с кем-нибудь передать ее тебе, но поскольку я все равно собирался приехать сам, то захватил ее с собой.
Флинт успокоил себя тем, что хотя бы часть этого вежливого комментария соответствует действительности. Полная же правда состояла в том, что он ломал голову в поисках предлога заехать к ней. В сущности, зачем ему предлог, это же, в конце концов, его дом. Но на протяжении последних семнадцати дней, с того момента, как Лесли призналась ему в любви, Флинт держался на расстоянии. Не то чтобы он прятался в своем «высокогорном гнезде» в Атлантик-Сити, уговаривал он себя, просто ему нужно было какое-то время, чтобы привыкнуть к новой фазе их отношений. Эти переживания усугублялись тем, что его мучила самая настоящая неодолимая жажда по Лесли, возрастающая с каждым днем. Флинт решил, что будет достойнее держаться на расстоянии, чем унизиться до того, чтобы разделить с ней ее «больничную койку».