Вдобавок, и Диана охотно признавала это, он был самым неотразимым, чувственным, пленительным, провокационным человеком, которого она когда-либо встречала. Несомненно, он изменил ее жизнь. Вытащил из бесцветного существования, оживил, дал снова почувствовать, что такое радость и надежда.
Торн наполнил ее жизнь наслаждением. Не только телесным, но каким-то более глубоким, позволяя ей возноситься и парить.
Она многим обязана ему. Нежность, которую она начала испытывать к нему, была не просто признательностью…
Диана порывисто вздохнула. Она отдавала себе отчет, что означает это запретное чувство. Понимала, какую ошибку совершает. Несколько последних недель она специально и целенаправленно старалась не обращать внимания на признаки опасности. Она забыла о своих горячих клятвах и предостережениях самой себе не попадать в зависимость к нему.
Диана прикусила губу и нахмурилась в задумчивости. Это и есть то самое, на что рассчитывал Торн? Шаг за шагом осторожно разоружить ее?
Вне зависимости от того, на что он рассчитывал, нельзя позволять, чтобы их связь продолжалась. Надо отойти в сторону, пока она не пристрастилась к его иссушающим чарам. Пока она не стала слишком зависеть от его поддержки и защиты.
К сожалению, она не сможет сию секунду разорвать помолвку. Даже если она захочет положить конец фиктивному обручению, все равно останется полная неизвестность со смертью Натаниеля, останется нерешенным вопрос о будущем Эми.
Пусть так, безжалостно напомнила себе Диана, с трудом сосредоточиваясь на спектакле, нужно подавить это опасное чувство нежности, которое она так бездумно позволила Торну пробудить в себе.
А для этого надо отлучить себя от него и их любовных игр.
К ужасу Дианы, этой решимости ей хватило всего на несколько часов. До окончания спектакля она вела себя с Торном отстраненно и холодно. Но он так легко схватывал ее настроение, что тут же почувствовал эту перемену.
Ей тоже не составило труда заметить, как он помрачнел. Однако Торн не произнес ни слова, пока они не уселись в его городскую карету и не двинулись по темным улицам Мейфэра.
– Какая-то ты сегодня притихшая. Ты, часом, не скучаешь по тому ублюдку?
Увидев в неверном свете наружных фонарей кареты его безжалостное лицо, Диана изобразила безразличную улыбку.
– И в самом деле, я думала о том, как получилось, что все эти годы я с пылом отдавалась какому-то детскому увлечению.
– Отлично, – коротко откликнулся Торн. – Приятно слышать, что наконец ты пришла в себя.
Она приподняла бровь, решив сохранять спокойствие.
– Никогда не предполагала, что ты относишься к мужчинам, готовым ревновать.