– Ты меня слышал? Я прерываю нашу помолвку.
– Да, я тебя слышал. Ты бросаешь меня.
От этой вежливой отстраненности у Дианы встал комок в горле. До смешного захотелось, чтобы он спорил, чтобы не позволял ей нарушать обязательства.
Сглотнув с трудом, Диана постаралась, чтобы ее ответ прозвучал легкомысленно:
– Я не бросаю тебя. Я всего лишь прекращаю этот глупый маскарад. Мне кажется, ты должен быть рад тому, что соскочил с крючка. Ты никогда не собирался ни на ком жениться. И разумеется, не хотел, чтобы тебя принуждали жениться только потому, что скомпрометировал меня.
– Может, и так, – откликнулся Торн. – Хотя мне все больше и больше нравилась мысль, что ты станешь моей женой.
– Тебе это так же быстро разонравится, вот уж не сомневаюсь, – пробормотала Диана. – Я перестану быть помехой, и ты опять вернешься к своей вольной жизни. Освобождаю тебя от всех обязательств по отношению ко мне, Торн.
Желваки дернулись у него на челюсти, но он только взял ее руку, поднес к губам и беззаботно улыбнулся:
– Ты права, нас больше ничего не вынуждает жениться.
Готовность, с которой он сдался, наполнила ее настоящим страданием, жгучей болью в груди.
– Ну тогда все в порядке… Спокойной ночи, – промямлила она.
Кляня свое глупое сердце, она резко повернулась и отправилась к себе в каюту, не сомневаясь, что Торн провожает ее взглядом.
Несмотря на уверенность в том, что она поступила самым правильным образом, остаток пути для Дианы стал настоящей мукой. Главной причиной было соседство Торна. Он вел себя так, словно ничего не случилось, с обычным своим шармом завоевывая и пленяя, а ей приходилось сражаться против нескончаемого соблазна.
Приходилось постоянно напоминать себе, что она была права, когда покончила с их помолвкой. Их брак, в котором привязанность испытывала бы только одна сторона, стал бы непереносимым для них обоих. У Торна это поначалу рождало бы обиды, а потом закончилось бы чувством презрения. Для нее это означало бы верную дорогу к разбитому сердцу.
Но даже зная, что должна испытывать облегчение после их разрыва, Диана все равно не смогла уберечься от черной меланхолии, которая навалилась на нее в конце их двухнедельного пути, от чувства на грани отчаяния. Из головы не шло, что это их последнее плавание вместе с Торном.
Ей казалось, что впереди их ждет неудача, а Торна подстерегает опасность.
Мрачное предчувствие только усилилось, стоило им миновать Гибралтар.
По подсчетам капитана, почти день пути оставался до Кирены, когда смотровой закричал, что впереди по курсу идет корабль. Прошло полдня, и капитан, вооруженный подзорной трубой, сообщил, что это бригантина.