На этом Жюльен отбыл, напомнив Мэри, что вечером планируется сбор родственников. Он заверил ее, что слуги сами позаботятся о необходимых приготовлениях. Ей беспокоиться совершенно не о чем.
В доме наступила тишина.
«Беспокоиться совершенно не о чем», – мысленно повторила она слова Жюльена. Вернее было бы сказать – нечем заняться. Она не могла припомнить того времени, когда ей нечем было заняться. Мэри поднялась к себе, надо было выбрать платье к вечеру. И погладить – собиралась-то она впопыхах.
Но все четыре ее платья были уже выстираны и выглажены. В огромном гардеробе они казались совсем крошечными.
Тогда она решила помыть голову. Можно было пополоскать волосы подольше – на это уйдет еще минут десять.
Она отправилась на поиски кухни, чтобы подогреть воды, но, пройдя три ступеньки, остановилась. Она была не в Кэрролтоне, не на Ирландском канале.
Она вызвала горничную.
– Никогда не привыкну к этому, – проворчала она вслух. Ей захотелось вновь очутиться в Кэрролтоне, в своем саду, повозиться в земле.
Жена Жюльена рассказала обо всем ближайшим родственникам, они – дальним, а те – всем остальным. Пока Мэри Макалистер спокойно мыла голову, вся креольская часть населения Нового Орлеана обсуждала необычные обстоятельства, при которых мадам Сазерак обнаружила свою внучку в маленьком домике в Кэрролтоне.
– Представляете, она работала продавщицей в магазине! Я ведь видела ее много раз. Помню, мне сразу показалось, что для продавщицы она выглядит очень уж аристократично.
– Подумать только, дочь Мари-Кристин! Как по-вашему, она так же хороша, как ее мать? Может, она и упряма так же?
– Вы слышали – Селест Сазерак отправилась в монастырь, в благодарность за то, что Господь услышал ее молитвы.
– Говорят, в комнате Анны-Мари Сазерак открыты шторы.
– Поговаривают, Жюльен Сазерак выделил ей миллион долларов.
– Ходят слухи, что она унаследует состояние Анны-Мари.
Карлос Куртенэ отправил посыльного к Филиппу с приказанием немедленно явиться в город. Он был уверен, что его приемный сын будет благосклонно принят новоиспеченной богатой невестой. Ведь Филипп, что ни говори, был любезен с девушкой еще тогда, когда никто не знал ее.
А Жанна Куртенэ-Грэм чуть не набила себе мозоль, написав уйму приглашений на вечеринку, которую собиралась устроить в следующее воскресенье в честь Мэри. Ведь Мэй-Ри была ее лучшей подругой. Все просто умрут от зависти, когда Жанна окажется первой, кого Мэри удостоит визитом.
Приятель Вальмона Сен-Бревэна, лжесвященник, немедленно купил билет на ближайший пароход, отплывающий в Европу.