Дверь отворилась без скрипа, и Марат последовал за вампиром вниз по крутой изогнутой лестнице, отсчитывая шаги. Предсказанное возгорание показалось нестерпимо ярким; когда же глаза адаптировались, Марат вспомнил о своих догадках по поводу ушедших в землю этажей. Теперь получалось, что трактиру еще больше — сворачивая за вампиром, он заметил, что лестница продолжала уходить вниз.
— Вы как-то упомянули, что трактир постарше и этого села, и многих других, господин Тепешоара. Сейчас мне начинает казаться, что он немногим моложе Вонючегорска.
Вампир снисходительно хмыкнул:
— Когда я принимал этот бизнес, тот, кто его сдавал, упоминал о счетах, оставшихся от сотников, гнавших рабов на строительство его предшественника.
— Надо же, какие неаккуратные плательщики дослуживались в старину до сотников. — ляпнул, чтоб замаскировать замешательство, Марат.
— У нас не остается незакрытых счетов, господин Бугульма. Вам ли не знать, что Свет можно и поменять, не правда ли? Счет же можно только закрыть… Однако мы пришли. Позвольте факел…
Ловко прижигая свечи в настенных шандалах, вампир обошел просторный кабинет. Да, именно кабинет — конторка, единственный стул с готической спинкой, открытый шкаф с одинаковыми фолиантами in quarto, стол из венге. Устремляясь к конторке, хозяин предложил Марату стул:
— Присаживайтесь, sir Inflexible. Я правильно интерпретирую Ваш ник? Если был бестактен — прошу простить. Здесь как-то забываешь о круговерти мимолетностей наверху, и из памяти всплывает приобретенное в юности — а я распевал Gaudeamus у Бычьего Брода, Trinity тогда еще строили… Здесь оживает даже давно, казалось, забытое. Вы чувствуете? — копаясь в конторке, обернулся вампир. — Куда же я дел…
— Вы совершенно правы, володарь. — стараясь не показаться дубиной, Марат вставил услужливо подсунутое памятью обращение, принятое у валашской братвы в Дракуловы времена.
— Как? Нет, Вы определенно не Копье у Мяо, господин Бу-Ху-Лим… Ага. Вот он!
Вампир водрузил посреди стола крошечный поставец черненого серебра и распахнул лепестки крышки. У Марата внутри екнуло — если верить описаниям, этот мини-сундучок здорово смахивал на каньдан царя Яо, при посредничестве которого Веера больших тонков заключали договоры, соблюдавшиеся тысячелетиями. По слухам, в случае кидалова душу фуфлыжника утягивает в этот самый каньдан, ведущий в место с невеселым прозванием Смерть Для Мертвых, а тело выгорает, словно набитое угольями… Ой, мля. Интересно, откуда у этого деревенского кровососа такие серьезные девайсы… — поежился Марат, кося глазом на поставец, внутри которого чернел кусок тьмы, чернее беззвездного неба.