А когда в комнату вошел Рустем и Изольда Игоревна увидела его, то молчание затянулось еще на пару минут.
– Изольда Игоревна? – первым очнулся Рустем, и Яна с облегчением вздохнула, что это показалось не одной ей.
– Р-р-реб-б-бя-т-та? – на каком-то внутреннем спазме проговорила она, заливаясь краской.
– Вы живы? – задала не самый умный вопрос Яна.
– Ой, дорогая, я и сама думала, что уже умерла, но возродилась, как птица феникс, – пафосно произнесла Изольда Игоревна. По ее нервному лицу в пятнах было видно, что она все еще не может прийти в себя.
– Рустем, ты-то как здесь?! Ты ли это? Ты не очень на себя похож…
– Это я, Изольда Игоревна, – кивнул он.
– Но ты же не выходишь из квартиры! – выдала она причину своего удивления, даже не спрашивая, а просто утверждая.
– Это точно она! – в один голос сказали Яна с Рустемом: они до последнего момента сомневались, что такое возможно.
– Потому так и выгляжу хреново, – ответил Рустем.
– Рустем-то что… вас ведь вообще похоронили, – медленно проговорила Яна.
– Дорогая, да что с тобой? О какой смерти ты говоришь? – через силу улыбнулась Изольда Игоревна.
– О вашей, дорогая моя, – светским тоном ответила Яна, прохаживаясь по номеру и осматривая все вокруг. – Хорошо вы здесь устроились, ничего не скажешь. Свежий воздух, далеко от Москвы, полная расслабуха… Отличный отдых, дорогая Изольда Игоревна!
– Почему такой тон, Яночка? В чем дело?
– В Москве в одном месте, я подробности не знаю, в огне нашли труп женщины, которую опознали как вас, и главное, что документы у нее были ваши, – сказал Рустем, садясь спиной к окну и подкладывая под себя дрожащие руки.
– Больше скажу. Моя мама сообщила, что давно похоронила свою подругу Изольду Игоревну Литвак, – вторила ему Яна. – Возникает вопрос, вернее, два вопроса. Кого хоронила моя мама? Кто сгорел в пожаре? И кто тогда вы?
Лицо женщины сжалось в кислую обиженную гримасу, и она расплакалась, опустившись на кровать и закрыв лицо руками. Так легко пустить слезу обычно получается у капризных маленьких детей. Яна переглянулась с Рустемом и вздохнула. Бывали моменты, когда она становилась безжалостной.
– Рустем, как ты думаешь, дать ей выплакаться и восстановить свое душевное здоровье или сразу пригласить милиционеров?
– Думаю, что лучше сразу. Пока они досюда доберутся, как раз она придет в себя и сможет давать показания, – откликнулся Рустем.
– Нет, не надо! Не нужно милиции! Позвольте, я все объясню! – воскликнула женщина, которая в течение нескольких секунд пережила метаморфозу от полного счастья и безмятежности до страха и отчаяния.