Боги редко добровольно расстаются со своими игрушками, пока те им не надоедят, и сурово наказывают тех, кто пытается от них сбежать или сопротивляться. Почему она вдруг решила, что у злой сказки может быть добрый конец? Судьба, или богини, или кто там еще? – любят развлекаться, ломая чужие жизни, пока не натешились со своей новой забавой, и когда та попыталась от них ускользнуть, сделали все, чтобы она об этом пожалела. И оказалось, что осуществить это до смешного просто. Достаточно исполнить ее желание. Самое заветное желание – вернуться назад домой и чтобы все было, как раньше. Вот только они исполнили его слегка по-своему. Домой вернулась не прежняя Снежана, обычная девочка с вполне обычной, в чем-то даже скучной судьбой, а жрица сразу двух богинь со всеми своими знаниями, умениями… и своим проклятием.
Снеара стиснула зубы, пытаясь подавить рвущийся наружу истерический смех. Хотелось завыть от полной безысходности, но и этого она не могла себе позволить. Бессмысленно. Ее мечта исполнилась, вот только результат язык не поворачивался назвать счастливым концом. Она оказалась в своем мире, по-прежнему сходя с ума от боли во всем теле, обладая силами богинь, а значит, как и раньше, не способная иметь ни семьи, ни детей. Все еще жрица – оружие, но оружие, потерявшее хозяина и цель. Здесь ей не с кем сражаться и некого защищать. Если вечная жизнь в одиночестве только ради служения совершенно незнакомым людям казалась ей непрекращающимся кошмаром, то бесконечное существование без всякого, даже самого ничтожного, смысла было гораздо хуже. Все то же самое: постоянное одиночество, невозможность иметь мужа и детей, боль – и при этом еще и полная безысходность.
Если уж копье, которым убили трех мечей богини, не смогло прервать ее существования, то, значит, надежды на смерть у нее нет и не предвидится. Придется жить до бесконечности. Но если в королевстве Сиали она была уважаемой жрицей, к мнению которой прислушивались, на защиту которой надеялись в самых отчаянных ситуациях, – здесь она всего лишь пятнадцатилетняя школьница, полностью зависящая от капризов матери и давно превратившаяся в изгоя среди сверстников. Если там рядом с нею были мудрые наставницы, способные при необходимости помочь разобраться с тем, что с ней творилось, посоветовать, подсказать, – то здесь не было никого, кто хотя бы понимал, что с ней случилось. Если в Сиали у нее был друг, готовый поговорить с нею и понять, то дома желающих общаться на равных не находилось никогда. Еще совсем недавно она считала, что хуже, чем уже есть, быть не может, – а сейчас могла на собственном опыте убедиться в глубине своих заблуждений: оказывается, вполне может, и теперь ей придется как-то с этим жить. Умереть, чтобы покончить со всем разом, Снеара не способна.