Это был не голос Бригитты, но голос мадам Пенне. Гиттар пробормотал несколько слов. Он чувствовал себя в неловкой ситуации, словно его застали за поисками ночного приключения.
— Вы меня испугали, — продолжила Клотильда Пенне, словно он сидел спрятавшись в кустах, подстерегая какой-нибудь жертвы.
— Я пришел выкурить сигарету в тиши этой прекрасной ночи, — счел нужным сказать Гиттар в качестве оправдания.
Но он не долго занимал себя оправданиями. Оставляя собственную персону, он никогда не медлил заподозрить другого в том, в чем подозревали его.
— Вы конечно же пришли полюбоваться видом на море, милый друг? — с любопытством спросил он.
— Менее всего на свете.
Гиттар был заинтригован и не знал, как удовлетворить свое любопытство.
— Поскольку случай свел нас лицом к лицу и позволяет нам говорить без свидетелей, можете вы мне сказать, мсье Гиттар, почему вы встретили нас с такой кислой миной. Это не совсем любезно. Ни я, ни мой муж, мне, по крайне мере, так кажется, ничего не сделали, чтобы заслужить такое наказание.
— Но в моем поведении не было ничего особенного, — ответил Гиттар, который, будучи пойман с поличным, всегда защищался до последнего, и, эта защита преображала его настолько, что начинали верить, что ему и вправду не в чем себя упрекнуть.
Мадам Пенне была в предельно декольтированном платье. Умышленно ли, или по недосмотру, она приспустила платок, так что в ночной темноте Гиттар различил ее сияющие перламутром плечи. Он уже больше не думал о Бригитте, но обо всем плохом, что он сумел сказать про Клотильду мадам Бофорт. Это его смущало. Он чувствовал себя не на высоте рядом со столь прекрасным и чистым созданием. Затем он подумал о том, что сказанное связывало того, кто говорил, с тем, кто это слушал. Уверенный в безнаказанности, он, таким образом, не замедлил забыть про это, поскольку опасался лишь одного: изобличения. Для большей безопасности, он старался вспомнить слова мадам Бофорт, чтобы использовать их в качестве залога. Между тем, имелось кое-что еще, что смущало его в этой ситуации еще более, чем воспоминание о Бригитте: это неприятное ощущение, которое испытывают тогда, когда женщина наконец уступает вашей настойчивости и снисходит до того, чтобы уделить вам внимание, хотя у нее за спиной, под настроение, вы отозвались о ней как о сущей уродине и стерве. В таких случаях как раз и опасаются, как бы та не узнала правды, настолько велик гнев тех, кто уступая против воли, после бесконечных проволочек, наконец, узнает, что обманулся. И угроза того, что мадам Пенне могла, несмотря на всю невозможность этого, обо всем догадаться, сопровождала разговор и внушала беспокойство Гиттару, с каким бы оптимизмом он ни старался глядеть на вещи.