Гиттар чувствовал, что его охватила подозрительность. Эта женщина, не начинает ли она того, что сделала мадам Пенне? И он, добрый малый, не окажется ли он снова в дураках, чтобы потом стать всеобщим посмешищем? Нет. Одного раза достаточно. Но мадам Тьербах вела себя все более и более убедительно.
— Дорогой мсье Гиттар, — сказала она, — я замечаю, что вы похожи на моего мужа. Вы не созданы для того, чтобы вращаться в свете. Это доставляет вам одни только неприятности.
Хотя Гиттара и тронули эти слова, он не желал поддаваться. Один раз его поймали. Он не хотел второго раза. Разве мадам Пенне говорила ему не с той же искренностью? Весь мир ломает комедию. Он уже давно догадывался об этом, но никогда еще не понимал этого с такой ясностью. Казалось, в этот раз все объединились против него, и, подобно трезвому игроку, который, когда удача отворачивалась, более не упорствует, он не желал верить те в новые возможности, что ему открывались. И с холодом ответил он мадам Тьербах, даже сдерживая себя, чтобы не упрекнуть ее в том, что она вела себя, как и остальные, лицемерно. Но Бригитта, подобно большинству людей, когда они находятся в сознании того, что пытаются быть великодушными, ни секунды не предполагала, что это дурное настроение было обращено против нее. Она отнесла его на счет разочарований.
— Но вы выглядите сердитым, мсье. Что с вами такое?
— Ничего, со мной ничего… — холодно ответил Гиттар.
Такой ответ обезоружил добрую мадам Тьербах. Она была слишком великодушна, чтобы на мгновение представить, что Гиттар воображал, будто она была неискренна. Она предположила, что как любая чувствительная натура, он не сразу открывал свою душу. И потому, не боясь быть неискренней, она продолжила:
— Я бы очень хотела прогуляться по парку. Не хотите составить мне компанию, дорогой мсье Гиттар?
На этот раз Гиттар уже больше не сомневался в том, что ему уготовлена ловушка. И действительно, разве не было чего-то странного в этом желании уединиться с ним? Ведь, незадолго до этого, то же самое произошло с мадам Пенне. Над ним смеялись до того, что даже не разнообразили уловок, что даже не доставляли себе труда их скрывать. Но, в подобных обстоятельствах, Гиттар повел себя так, как это свойственно всем людям, а именно — захотел оказаться еще хитрее. Ему было приятно превзойти своих противников на их собственной территории. Скрывая свой гнев под улыбкой, он ответил:
— С наивеличайшим удовольствием, милый друг.
Оба, в молчании, медленным шагом вышли на безлюдную аллею. Гиттар обдумывал свое предстоящее поведение. Он будет сама любезность, пока Бригитта будет держать себя в рамках допустимого, но, как только она попытается его совратить, он изобразит глубочайшее недоумение, он защитит себя, — и это будет его месть: ударить по самолюбию женщины в момент, когда та себя предложит.