— Для богов было бы разумнее утопить вражескую армию, — коротко проговорил топотирит палатинов.
— Ну, разумно — неразумно — то не нам решать, — усмехнулся проводник. — А только говорят, что иной раз из-под вод того озера голоса слышны и вроде как звон колокольный. Вот тебе и разумно.
— Нет. — Аргир покачал головой. — Это неразумно.
Он поднялся со вздохом и, в одно движение обнажив висевший на поясе кинжал, вогнал его в горло рассказчика. И тот, не охнув, повалился в огонь.
— А вот это — разумно.
Он переступил через лежавшее у костровища бревно, с тихим шуршанием обнажил меч и направился к спящим воинам.
— И вот это разумно. Мне нужны кони, еда и питье. И не нужны лишние глаза и болтливые языки.
С утра севаста Никотея была не в духе. Еще бы, цель, ради которой она проделала столь долгий и опасный путь, норовила вновь отдалиться на неведомую дистанцию. Спасибо еще, Великий князь, должно быть, снизойдя к уговорам сына Мстислава, пригласил ее со свитой в это дурацкое путешествие. Нет, конечно, она понимала, сколь благостно и достойно паломничество по святым местам, но что, скажите на милость, за святое место для истинного христианина какое-то там озеро? Какая-то дремучая языческая мистерия, в которой она волей-неволей должна принимать участие!
Но более всего Никотея досадовала из-за разыгравшейся почти у стен княжьих хором дикой, нелепой схватки между вельможами ее свиты. На прямой вопрос, заданный Симеону, тот досадливо скривился и поспешил довольно неловко перевести разговор на другую тему.
Вальтарэ Камдель скупо сообщил, что Майорано желал стравить его с Гаврасом, но ему удалось раскусить хитрость капитана «Шершня» и не дать пролиться крови. Подобное объяснение мало что давало Никотее. Она и прежде с опаской поглядывала на затесавшегося в ее свиту фрязина. Как, впрочем, и на всех тех, кто не спешил поддаваться ее чарам. Но совершенно не понимала, зачем вдруг тому нужно было устраивать поединок между двумя ее верными поклонниками.
Упоминание же о Бюро Варваров, о котором, по словам Симеона, вопил фрязин, и вовсе вносило разлад в ее мысли. Подобно всему, чего она не понимала, подобная двусмысленная неопределенность раздражала Никотею, толкая на активные действия. Если Камдель с Гаврасом пытались от нее что-то утаить, следовало дать слово дону Анджело. И потому, подозвав черноокую Мафраз, она велела ей на привале отвлечь внимание стражников от зарешеченной повозки, и та склонила голову в ответ, улыбаясь с тем хищным сладострастием, что заставляет в мгновение закипать кровь мужчины.