— А что, храбры те ритеры? — внимательно слушая умудренного опытом воеводу, поинтересовался Мстислав Владимирович.
— Храбры, княже. Нашего корня. Но и саксы, которых они силою в ярмо загнали, тоже не трусы. Только дай — против захватчика поднимутся.
— Это славно. — Князь задумчиво кивнул. — Стало быть, король свеев подсказывает нам использовать хитрости половецкие — бить сразу во многих местах, от великой сечи хорониться?
— Именно так, мой князь. И то — не глупый совет. Он сам готов послать войско к крепости, именуемой Йорк, ибо эти места его люди хорошо знают и могут обойтись безо всяких проводников.
— Понятно, — неспешно проговорил Мономашич, догадываясь, чем объясняется рвение короля по отношению к этой крепости, а не к иной какой.
— Вот здесь, — Бьорн протянул князю свернутый пергамент, — условия договора, королем свейским предлагаемые. Если будет на то княжья воля, по одному слову твоему он готов прислать хоть две сотни кораблей, да еще полстолько сам к берегам английским отправить.
— Что ж, дельно. — Сын Владимира Мономаха принял из рук воеводы свиток с красной восковой печатью. — Ознакомлюсь без задержки. А ты покуда вели снарядить гонца, может статься, в обратный путь незамедлительно пускаться надо будет.
Взопревший от усердия палач с натугой повернул деревянный ворот, и металлические штыри, к которым были привязаны руки и ноги барона Сокса, разошлись еще на четверть дюйма, доставляя несчастной жертве дикую боль. Пленник заскрипел зубами, но не издал ни звука.
— Молчит. — Пыточных дел мастер развел руками.
— Негодяй, ты, что же, за глупца меня считаешь? — возмутился стоявший чуть поодаль Генрих Боклерк. — Или думаешь, я не слышу, что он молчит?
— Прикажете дальше тянуть? — опасливо глядя на буйного в гневе короля, спросил заплечных дел мастер.
Государь безмолвно приблизился, мрачно поглядел на изможденное лицо Сокса, прокушенную нижнюю губу, налитые кровью глаза и, покачав головой, протянул руку к палачу. Этого жеста было достаточно, чтобы тот бросился к ведерку, в котором напитывалась водой с уксусом спасительная губка. Вытащив ее из ведерка, король старательно протер лицо терзаемого и коротко скомандовал палачу:
— Ступай прочь!
Звероподобный мучитель резво бросился к двери пыточной камеры. Чуть замешкаешься выполнить приказ короля, и на дыбе придется висеть самому. Смерив взглядом улепетывающего палача, король устало опустился на деревянную раму, вдоль которой было растянуто тело барона, и заговорил почти увещевающе.
— Почему ты молчишь, Джон? Чего ты хочешь? Ну подумай сам, что дает тебе это глупое молчание? — Он сделал паузу, вероятно, ожидая хоть какого-нибудь ответа. Однако несчастный продолжал безмолвствовать. — Ну хочешь, я отпущу тебя? Верну тебе замок, дам золота, ты будешь жить в достатке тихо и спокойно, не зная ни в чем нужды. Ни один сосед, будь то нормандский барон или же аббат, не посмеет даже глянуть в твою сторону. Но вот это твое проклятие… — Он сделал паузу и вновь обтер губкой лицо Сокса. Тот прикрыл глаза, и со стороны какой-то миг казалось, что барон впал в забытье. Но в следующую минуту его зрачки вновь блеснули холодной ненавистью.