— Он говорил мне об этом, — не замедлила с ответом Никотея, внутренне коря себя за то, что не уточнила вовремя боевой путь поклонника. — Но еще он утверждал, что очень скоро станет архонтом Херсонеса, владыкою Феодоро и всех земель, включая Росию и Малую Аланию.
— Что я слышу? — Архонт сурово нахмурил брови.
— Последний год Михаил Аргир был начальником дворцовой стражи, и император весьма отличал его среди других военных слуг. Все это время он умолял меня о благосклонности, а незадолго перед отъездом сказал, что очень скоро будет столь богат и знатен, что дядя Иоанн сам с радостью отдаст меня ему в жены.
— Вот как?
— О да. При этом Аргир утверждал, что с каждым годом дядя Иоанн становится все подозрительнее. Некогда он сам захватил престол силой оружия и теперь всерьез опасается всякого, кто может сделать то же самое.
— Стало быть, император считает, что мы, Гаврасы, набрали чересчур много силы. — Руки архонта сжались в кулаки. — Стало быть, годы верной службы, годы войн с половцами и печенегами не значат ничего.
— А также с персами, — напомнила Никотея. — Михаил Аргир намекал, что Трапезунт тоже будет принадлежать ему.
— Это неслыханно! — Григорий Гаврас ударил кулаком по золоченому подлокотнику. — Какая невиданная подлость!
Никотея замолчала, испуганно глядя на взбешенного родственника.
— Ну что же ты, — правитель бросил на нее гневный взор, — говори дальше!
— Я опасаюсь.
— Я же дал слово. Ну, хочешь, я поклянусь кровью святого предка моего, Федора Стратилата, заключенной в этом кресте? — Он вытащил из-под шелковой туники усыпанный яхонтами нательный крест.
Севаста молчала, глядя расширенными от страха глазами на взбешенного родича.
— Я клянусь тебе, клянусь! Говори, я требую! — продолжал тот.
— Я лишь предполагаю, — неуверенно выдавила красавица, — но быть может, сам император повелел убить юного Алексея, дабы тем самым вызвать мятеж и возмущение меж Гаврасов, чтобы, пользуясь внезапностью, сокрушить и вас, и владыку Трапезунта, как изменников. Когда Михаил Аргир после той ужасной ночи, в которую погиб Алексей, сказал, что очень скоро станет несметно богат и приберет к рукам земли Херсонесской фемы…
— Он сказал это?
— Я встретила его выходящим из тронного зала после разговора с императором. Он сиял, точно новенький солид.
— Подлость, подлость, подлость! — Архонт обхватил голову руками. — Господь моя защита! Какое подлое коварство! Бедный Алексей! Подлость! Я не оставлю этого, клянусь святой кровью Федора Стратилата!
— Я устремилась сюда, чтобы предупредить вас, мой дорогой дядя.