Он еле заметно повел плечом.
– Не получилось. Я такой же мужчина, как и все. Время от времени мне нужна женщина.
Произнося эти слова, он, не переставая, пристально смотрел на Джини. Она молчала, и Хоторн, откинувшись поудобнее на спинку стула, продолжил все тем же ровным голосом:
– Мы были женаты уже полтора года, когда я наконец совершил то, в чем Лиз обвиняла меня уже несколько месяцев. Я был в отъезде, на одной из конференций, где встретил женщину, которая недвусмысленно дала мне понять, чего от меня ждет. И я уложил ее в постель. Она была примерно вашего возраста. Блондинка. Хорошая, добрая, лишенная мелочности… и изобретательная. Мы провели в моем гостиничном номере три ночи, и с тех пор я о ней ничего не слышал. Я до сих пор по-настоящему благодарен ей. Она напомнила мне, какое наслаждение может доставить секс двум взрослым людям. Чистое, ничем не омраченное удовольствие, когда никто не наседает на тебя, бесконечно выторговывая какие-то условия, не ведет игр в борьбе за власть, не стремится обойти тебя, чтобы оставить в дураках… А ведь все это присутствовало в моих отношениях с законной супругой. – Его взгляд стал острым. – Вы осуждаете меня?
– Я не могу вас осуждать или одобрять. Измены в супружеской жизни не такая уж большая редкость. И не мне судить вас.
– И все же, я думаю, вы так или иначе даете оценку моим поступкам. И ничего страшного в этом нет. Все это ровным счетом ничего не значит…
Взгляд Хоторна снова соскользнул с ее лица, устремившись в невидимую даль. Он продолжал говорить, и она чувствовала, что его исповедь предназначена именно ей, но также и кому-то еще, возможно, этим стенам, которые тоже имели уши, или самому себе.
– Смешно, не правда ли? – спросил Хоторн. – В мужчине моего положения всех интересует лишь одно: трахается он на стороне или нет? Если да, то где и с кем? И никому даже в голову не приходит задать другой вопрос: почему? Нет, ты выкладывай: где и с кем? – Он вздохнул. – Можно задать вам один вопрос? Вы видели Лиз. Что вы о ней думаете?
Джини колебалась.
– Ответьте правду, Джини.
– Я подумала, что она боится вас. Мне показалась, что она очень забывчива и рассеянна. Она все время противоречила самой себе. Но время от времени не забывала подчеркнуть, насколько предана вам. Постоянно цитировала вас…
– Ах, как же, как же! Конечно, – улыбнулся он. – И вам все это показалось очень убедительным, не так ли? Особенно ее преданность.
– Нет, все это показалось мне каким-то нарочитым. Слащавым, если хотите.
Это определение, кажется, понравилось ему.