Ивен задумался. Люди, подобные Скотту Вирендре, часто бывали чертовски надоедливы. Особенно, когда подсаживались к тебе в баре со своей болтовней. Но так же часто они оказывались находкой для полиции. Единственной этому помехой в таком маленьком местечке, как Томстоун, была реальная опасность того, что разговор с Ивеном или Джоссом роковым образом повлияет на жизнь его родных.
В чем-то его надо было убедить… А может быть, его и не нужно было ни в чем убеждать. Ивен даже улыбнулся от этой мысли: остановить Вирендру было невозможно. Он говорил с такой скоростью, что, наверное, сам не заметил, как успел десять раз соврать. Этого с лихвой хватило бы для того, чтобы доставить его в ближайший полицейский участок для «оказания помощи в расследовании».
— Кто там у нас, папа? — послышался незнакомый голос из дальнего дверного проема.
Кажется, там находился еще один склад. Видимо, заодно этот склад использовали как жилое помещение; тот, кто говорил, вышел оттуда без ЗСЖ и рабочего комбинезона.
— Пап, я говорю… Ой!
Так, или примерно так, большинство людей реагировало на бронекостюм Ивена. Он давно знал наизусть все возможные восклицания и высказывания. Но на этот раз в реакции было что-то новое. Во-первых, это было сказано довольно хорошенькой молодой женщиной. Во-вторых, в самом тоне высказывания было больше приятного удивления, чем он привык слышать до сих пор.
Дочка была такой же высокой и смуглой, как ее отец, но намного стройней и элегантней. Свои волосы она заплетала в толстую черную косу, что считалось традиционным индийским обычаем. Правда, по мнению Ивена, это здорово мешало носить защитный шлем.
— А, Кэтти. Позвольте вам представить, офицер Глиндоуэр, моего бухгалтера, торгового менеджера и дочь, Кэтрин.
— Звучит так, как будто ты перечислил мои достоинства в порядке возрастания приоритета, дорогой папочка, — сказала Кэтти, но улыбнулась при этом. — Доброе утро, офицер Глиндоуэр. Рада видеть вас здесь.
Ивену снова пришлось протягивать свою малоподвижную кисть для рукопожатия. Правда, Кэтти, не смущаясь, схватила его за предплечье и потрясла. Первый порыв удивления прошел, и стало ясно, что она действительно рада видеть его. Даже в таком устрашающем облике. Ни ее реакция, ни ее чувства не походили на то, с чем Ивен столкнулся вчера в баре. И его это устраивало.
— Я полагаю, — проговорила Кэтти, проводя по его костюму долгим взглядом, — что вы здесь в этом ходячем танке для того, чтобы накрыть ублюдков, которые застрелили Джозефа?
— Кэтти! — голос Вирендры звенел возмущением. Будто кто-то, забывшись, нанес ему незаслуженное оскорбление. Ивену показалось, что когда Кэтрин давала волю своему языку, она вела себя очень грубо, и отец уже давно отчаялся обуздать ее пыл. В таких местах, как Томстоун, дети росли быстро, и первым, что они узнавали, был красочный набор слов, неупотребимых в приличном обществе. Хотя если «ублюдок» было худшее, что она могла прокричать, чтобы отвязаться от какого-нибудь наглого паренька, ее можно было понять.