— Нет, — решительно ответил Мисберн. — Вас слишком хорошо знают во Франции, так что толку от вас там не будет. Парижский центр сделает, что сможет, чтобы перехватить Ратледжа… а мы — чтобы устранить тот ущерб, который он нам нанес.
— Вы, конечно, правы, — спокойно ответил Уэссекс. Он с бесстрастным лицом повернулся к Мисберну, но мысли в его голове неслись бешеным вихрем. Вполне вероятно, что Ратледж был предателем, но внутренний голос говорил Уэссексу, что маркиз не предавал… или даже если и предал, то не таким образом, как думает Мисберн. Предатель по-прежнему скрывался где-то в этих стенах. И герцог чувствовал, что обязан найти Ратледжа и оправдать его, чтобы доказать это.
— Если это все, милорд, тогда прошу извинить меня. Я намеревался сегодня вечером устроить раут, так что неплохо было бы все-таки там появиться.
Мисберн улыбался, как и подобало, но мысль о том, что Ратледж около двадцати лет был французским шпионом, сильно мучила его. Он кивнул, отпуская Уэссекса, но, когда герцог повернулся и почти уже подошел к дверям, лорд снова заговорил:
— Когда покончите с раутом, зайдите ко мне, ваша светлость. У меня есть для вас поручение.
— Какое? — не удержался Уэссекс.
— Исполнение приговора.
3 — ИГРА КОРОЛЕЙ (Париж, июнь 1807 года)
В ПАЛЕ ДЕ Л'ОМ помимо помещений общедоступных были и частные, и тайные. В одной из таких комнат, не существующих для непосвященных, беседовали двое.
Шарль Морис де Талейран-Перигор — мясник с лицом ангела и манерами самого Сатаны — родился в семье французских аристократов более полувека назад, и возраст угнетал его так же, как любого нищего крестьянина. Революция избавила его от обязанностей священнослужителя и дала шанс отомстить родителям, лишившим сына наследства из-за его хромоты.
Талейран поддерживал Наполеона еще в бытность корсиканца Первым консулом, и власть свою он считал более реальной, чем власть церкви или государства. Если даже случится нечто невообразимое и Наполеон падет, то Талейран все равно уцелеет. Втайне от своего хозяина он вел переговоры с Англией и Россией. Руки у него были длинные, а амбиции — огромные, и он ничего не боялся.
Даже человека, сидевшего перед ним.
— Ну, как я и обещал, император назначил вас губернатором Луизианы. Ему важно только то, чтобы из Нового Света шло золото, которое даст Великой Армии возможность воевать и которым он оплатит верность своих агентов в Испании. Вы должны любым способом снабжать его этим золотом — вплоть до того, чтобы перехватывать испанские корабли, если сумеете это сделать, не навлекая неприятностей на Францию. С колонистами можете поступать как вам заблагорассудится — это народ грубый и неблагодарный, столь же французский, сколь и испанский. А теперь, де Шарантон… что вы скажете о своем обещании?