Де Шарантон улыбнулся и потер руки. Сверкнули кольца на пальцах.
— Вмешиваться никто не будет? — поинтересовался он.
Талейран пожал плечами.
— Луизиана далеко, вести из-за океана доходят не сразу… если вообще доходят. Зачем императору думать о мятежной колонии, если доход поступает без перерыва? Дайте ему испанские суда с золотом, увеличьте налоги — и поступайте с тамошним народом как вам заблагорассудится.
«Он меня дураком считает».
Де Шарантон искоса взглянул на своего давнего недруга, обратившегося в союзника. Талейран намерен прикарманить Грааль для собственных целей и воображает, что сможет отнять его у де Шарантона. Но герцог собирался сразу же, как получит его, сделать Грааль недосягаемым для любого человека. Он изобрел для этого такой способ, которого Талейран даже и представить себе не мог.
Верно говорит Талейран, Новый Свет далеко… земля без короля, который смог бы в случае нужды призвать на помощь силы земли и Древний народ. Но если там и найдется человек, знающий древний ритуал, кто может предугадать, какова будет плата и кто в случае необходимости сможет заплатить? Существует ли человек, который сможет бросить вызов не только императору, но и Силам, Которые Были?
— Тогда мне больше нечего сказать, мсье Талейран. Я сразу же отправляюсь в Новый Орлеан, — и герцог де Шарантон, поклонившись, направился к выходу.
Когда Уэссекс снова вывел Стрижа из дверей «Глобуса и треугольника», ему на мгновение страшно захотелось вернуться домой. К Саре. Он не надеялся, что она легко простит его за то, что он бросил ее сегодня вечером, но выбора у него не было. Сейчас Ратледж лишь на несколько часов опережал его, а до Парижа было три дня пути. Если Уэссекс перехватит его прежде, чем тот затаится, то еще можно будет хоть как-то исправить положение.
Если только он не будет медлить.
И если удача его не оставила.
Вздохнув, герцог повернул Стрижа на дуврскую дорогу.
Херриард-хаус сверкал огнями, и кареты, ожидавшие своей очереди, чтобы высадить пассажиров, растянулись на целую милю. Нынче вечером весь высший свет праздновал венчание принца, и если веселились не с искренним облегчением, то в кругах, близких к принцу, эту правду предпочитали держать при себе.
Сара отметила уход Уэссекса несколько часов назад с насмешливым, пусть и мрачноватым удивлением. Ей не по вкусу были эти публичные представления, но у нее не нашлось уважительных поводов, чтобы от них уклониться. К счастью, все ее нынешние гости охотно верили, что его светлость где-то тут в толпе, так что Саре не пришлось никому признаваться, что его нет. Всю ночь она улыбалась, танцевала, играла роль радушной хозяйки дома и считала часы до того момента, когда дом снова будет принадлежать ей одной.