На другой день после дня рождения Джим сидел на кушетке, пил пиво и пытался разобраться во всех этих требованиях, когда вошли Билл и другие. Он отсутствующе кивнул вошедшим, затем тупо уставился в газету “Los Angeles Times”, которая лежала перед ним на столе. Он тупо читал: в Южной Азии продолжается “вьетнамизация”; третью неделю были оккупированы индейцы на острове Алькатрац; вчера – в день его рождения! – была четырёхчасовая перестрелка между полицией Лос-Анджелеса и Чёрными Пантерами; большое жюри присяжных признало Чарли Мэнсона виновным в убийстве Шарона Тэйта, и т.д.
Джим отложил газету. Он подвинулся на кушетке и сделал ещё глоток.
Я думаю, – сказал он медленно, – что у меня нервный срыв.
Все бросились его успокаивать, стараясь сказать что-нибудь ободряющее, но в то же время они боялись возможности того, что он, наконец, был близок к тому, чтобы уйти из группы. Билл пошёл к двери, чтобы из репетиционной комнаты позвать Винса Тринора.
Джим недобро посмотрел на Билла.
Когда вчера вечером ты поставил передо мной ту бутылку “Courvoisier”, ты сказал: “Это для человека, который пьёт”. Мне пришлось выпить её всю.
Он повернулся к Винсу, как только тот вошёл в комнату.
Я знал, что делал, Винс. В Майами я пододел боксёрские шорты. Ты их не видел? Я знал, что делал, а ты остановил меня.
Он повернулся к Леону и напомнил ему сцену на крыше Здания 9000, когда Леон предложил ему спуститься на балку.
Ты не понимаешь? – спросил Джим. – Мне пришлось это сделать. Я не мог остановиться.
Это было странное и пугающее оправдание. Никогда раньше он не позволял этим людям видеть его столь беззащитным и ранимым.
Через неделю они наняли для него ещё одну няньку – почти двухметрового чёрного футболиста из Университета Южной Калифорнии, который во время недавнего тура “Rolling Stone” был личным телохранителем Мика Джеггера.
Джиму сразу понравился Тони Фанчес.
Пойдём выпьем, – сказал он.
Конечно, Джим. Как ты скажешь, – подмигнул Тони. – Может быть, благодаря тебе я заинтересуюсь какой -нибудь танцовщицей-топлесс.
Джим с Фрэнком отдыхали в Мексике. Остальные “Doors” были в Нью-Йорке, с беспокойством ожидая приезда Джима на концерты. После долгих переговоров и подписания обычного обязательства в “fucking-пункте”, группу пригласили в престижный “Felt Forum”.
В гостиничном номере Билла Сиддонза зазвонил телефон.
– А… Я пропустил свой самолёт.
– О Господи, Джим. – Билл сразу вспомнил звонок Джима о пропущенном самолёте по дороге в Майами. – Джим, ты трезв?
Да-а-а…
Концерты 17 и 18 января – по два каждый вечер – были очень важны для Сиддонза, других “Doors” и “Elektra”. Выступления записывались для live-альбома, начатого прошлым летом. Нью-Йорк был тем местом, где сосредоточено большинство редакторов и журналистов, и концерты в “Felt Forum” должны были доказать, что “Doors” как группа ещё в силе. Невыход на сцену или, ещё хуже, выходка, подобная происшедшему во Флориде, были бы самоубийством.