Джим пил всё подряд: джин – виски вчера, виски и напоследок стакан пива сегодня, “Black Russians” завтра, “Singapore Slings” или какой-нибудь другой тропический фруктовый напиток, когда бывал голоден. Только результат был один и тот же: полное опьянение.
Здоровье у него было не в порядке. От случайных сигарет, подаренных ему на концерте, он доходил до трёх пачек “Marlboro” в день. У него был резкий кашель. Однажды, как он рассказывал Робби, кашель с кровью.
Его голос ещё сохранял свою грубоватую хриплую сексуальность, но был непоправимо испорчен. Джек Холзман, услышав первые рабочие записи “Лос-Анджелесской Женщины”, подумал: ”Я слушаю последний альбом Джима-вокалиста”.
Он пил, и весил 80 кг – на 18 кг больше, чем в то время, когда первые рекламные фотографии подчёркивали его гибкое тело. Ел он плохо, поглощая большое количество калорий с алкоголем. Теперь у него было обрюзгшее тело пьяницы.
В декабре бросил пить Майкл МакКлюр, и он написал об этом Джиму, предложив ему попробовать сделать то же самое. Джим так и не ответил. Когда он пригласил на ланч Майкла и его помощницу Сильвию Романо, Сильвия объяснила правила игры:
Я думаю, – сказала она, – мы все согласимся с тем, что, независимо от того, сколько нам лет на самом деле, внутри, глубоко внутри, мы чувствуем определённый возраст и думаем, что все люди видят нас именно такими.
Майкл сказал, что он никогда не был старше одиннадцати.
Сильвия призналась, что в душе она всегда считала себя девятнадцатилетней.
Джим, которому всего несколько недель назад исполнилось двадцать семь, мрачно заметил, что он чувствовал себя на сорок семь.
На первой неделе января 1971-го года Джим как-то сидел у себя за столом, читая “Rolling Stone”. Он с удивлением обнаружил, что одному из ведущих критиков журнала понравился последний альбом “Doors”, “13”.
Этажом ниже остальные “Doors” продолжали запись. Вместе с ними в студии находились также басист Элвиса Пресли Джерри Шефф и ритм-гитарист Марк Бенно. Джим убивал время, ожидая сигнала, что всё готово для записи вокала. В качестве вокальной будки он собиралсяиспользовать крошечную ванную комнату. На большинстве песен Джим пел живьём вместе с остальными. Всё шло легко. Через десять дней всё уже было положено на плёнку, и только в двух из девяти песен (десятой была “Л’Америка”, записанная несколько месяцев назад для “Забриски Пойнт”) вокал Джима накладывали отдельным дублем.
Материал был хорош и разнообразен, предоставляя всем членам группы равную возможность проявить себя. Джим решил спеть один из блюзов Джона Ли Хукера, песню из раннего репертуара “Doors” “Ползущая королевская змея”. В другом – новом – блюзе “Машины шипят мимо моего окна” Робби ввёл характерную гитарную линию в стиле Джимми Рида, а Джим заимствовал вокал из чёрных блюзов, и в конце песни создал голосом вполне приличное впечатление блюзовой гитары. Странное чувство юмора Рэя проявилось в середине “Гиацинтового дома”. После того, как Джим спел абсурдную строчку “Я вижу, в ванной комнате светло”, Рэй сыграл мелодическую фразу из Шопена, известную как “До конца времени ”. “Едущие в грозу” получились песней чистой и яркой, мрачной и полной надежды. “ Люби её безумно”, песня Робби, которая выйдет на их первом сингле ровно через год, оказалась праздничной и карнавальной, напоминающей более ранних, более неопытных, но и чрезвычайно коммерческих “Doors”.