Джим…
Джим застыл, но как только он встал на ноги – Эдипов напев наконец прекратился – его взгляд упал на маленький телевизор. Он увидел Джонни Кэрсона, губы которого молча двигались, затем схватил телевизор и швырнул его в сторону контрольной комнаты, заставив Пола и звукорежиссёра инстинктивно пригнуться. Телевизор отскочил от толстого звуконепроницаемого стекла, отделявшего аппаратную, и приземлился на полу. Джим, казалось, был в недоумении.
Пол прервал работу и предложил бывшей с Джимом девушке отвезти его домой.
Не-е-ет, – сказал Джим, протестуя, – пойдём лучше погуляем, парень. – Пол отрицательно мотнул головой и загрузил Джима в машину девушки. Она выехала на Сансет Стрип. Джим что -то бормотал.
Трах… ма…, убей от…, трах… ма…
Потом он отчётливо произнёс: “Давай назад, в студию”, открыл дверцу машины и выскочил наружу.
Он побежал назад, взобрался на ворота высотой в 2,5 метра, каким-то образом преодолел ещё две двери, ведущих в студию. Он тяжело дышал, сбрасывая с себя ботинки, джинсы и рубашку.
Трах… ма…, убей от…, трах… ма…
Голый, он схватил одну из больших песочных пепельниц и куда-то забросил её. Потом он снял со стены огнетушитель и разбрызгал по контрольной комнате химическую пену, по стенам и инструментам, разбив попутно одну из гитар Робби и арендованный клавесин.
Наконец, Джим бросил огнетушитель. Он услышал голос.
Джим! Джим! Ты здесь?
Это был Пол Ротшильд, вызванный Билли Уинтерс – девушкой, которую Джим оставил посреди Сансет Стрип. Они оба вглядывались внутрь через ворота. Джим выбежал наружу.
Ха, парень, я так ра-а-ад видеть тебя! Иди сюда, парень, давай запишем… давай запишем несколько песен.
Подожди минутку, Джим, – сказал Пол. – Я думаю, нам нужно уйти отсюда, давай проведём этот вечер где -нибудь в другом месте. Мы так разоримся. Какой глупый путь к провалу.
Джима уговорили уйти, но он забыл свои башмаки, и на следующее утро Пола вызвал к себе владелец студии. Посреди общего разгрома он нашёл эти башмаки. А не хотел бы Пол найти того, кому они принадлежат? Пол сказал, что пошлёт сообщение в “Elektra”, а когда в тот же день “Doors” пришли в студию, там было совершенно чисто, и о понесённом ущербе не вспоминали.
О’кей, – сказал Пол, – сегодня мы запишем “Конец” и, я думаю, за один дубль.
Они записали его за два дубля.
Позже, когда Рэй, Джон и Робби смеялись над Джимом по поводу “пожара”, который он учинил в студии (Пол как-то рассказал им об этом), Джим всё отрицал. Пепельница, – тыкали они ему, – химическая пена.
Нет, – говорил Джим, – в самом деле?
Рэй первым появился на сцене, зажигая трубку фимиама. Затем выходили Робби, Джон и, наконец, Джим – упругой походкой уличного панка.