– Но индуистом ты при этом остался?
– Советским людям это не понять, это не «Мой адрес – Советский Союз»... глобализация не дает жить по постоянному адресу. Хочешь иметь дело с настоящей кармой, не сильно привязывайся к исходным координатам – карма этого не любит. Я еще в детстве понял, что нуждаюсь в том свободном эфире, ощущение которого давал звук мусульманской молитвы из-за стены...
– Но ведь ты индуист!
– Я индуист, но я не испытал дискомфорта при первом поедании говядины в Москве. Помню, как папа робко спросил: «Неужели ты ел корову?» А мама заступилась: «А ты можешь ему предложить адекватную замену в другой стране?» Мой индуизм состоит в том, что я считаю бога суперчеловеком, а человека – мини-богом... Хотя мини-бога, наверное, я стащил из буддизма...
– Еще как стащил! А во что ты веришь в рамках этой модели?
– В добро и в ненасилие. Самый терпеливый человек, на мой взгляд, самый сильный.
– Ну, насколько меня учили на философском факультете, основа индуизма – учение о перевоплощении душ в зависимости от улучшения собственной кармы... так?
– В моей семье не так часто говорили о перевоплощениях. Изредка говорили о Сварге – Рае или Патале – Аде. Возможно, продолжением данной темы было бы и перевоплощение, но до этого никогда не доходили, оно подразумевалось.
– А от дурных поступков тебя уберегает страх следующего воплощения или принадлежность к касте?
– Наверное, вместе... у индусов есть встроенная система морали: не воровать, не лгать... одним словом, законы Дхармы. Мне кажется, что неудобно ходить к священнику и взваливать на него отпущение одних и тех же грехов, а быть гадостью в следующей жизни неприлично. Так что оба подхода ведут к морали, но второй обязывает быть более самостоятельным и ответственным...
Отец индийского менталитета великий царь Ашока, современник Будды и беспощадный воин, расширив страну от Афганистана до Непала и на юг полуострова, встретил ожесточенное сопротивление в царстве Калинга. Он победил – земля была усыпана сотнями тысяч растерзанных трупов мужчин, лошадей и слонов; рыдающих женщин и детей увели в плен; а река побагровела от крови. Ашока вышел ночью на берег насладиться зрелищем очередного поверженного царства, и тут из реки появился нищий со свертком, с которого капала кровь, и протянул сверток со словами: «Могущественный царь, раз ты так велик, что смог уничтожить столько жизней, значит, ты можешь вернуть хотя бы одну жизнь – вот этому младенцу?»
Считается, этим нищим был сам Будда. И после этого вопроса Ашока перестал воевать и назвал реку Дайа, что означает «сострадание». Он принял философию ахимсы – отказа от насилия, и повелел, что везде в его царстве, где были слышны звуки военных барабанов, теперь будут слышны звуки Дхармы.