В оставленной записке майор просил никого не винить в произошедшем. Он писал, что он и Габриэль любят друг друга, но от него требуют прекратить связь, что выше его сил. Уйти на запад, как советский офицер, он не может, и потому они избрали единственный оставшийся им путь, решив, по взаимному согласию, покончить жизнь самоубийством.
До сих пор вижу перед собой мужественное лицо того майора, вновь спрашиваю себя: так ли я все сказал, все ли нужные слова тогда нашел?
Похоронили их в одном гробу.
А вот другой пример. Молоденький лейтенант изнасиловал молодую немку. В этом не было необходимости, немка эта свободно и с большим желанием шла на интимную связь с нашими офицерами. Лейтенант был арестован. Узнав об этом, к командиру части пришел отец потерпевшей немки. Он спросил:
— Зачем и за что арестован герр офицер? Узнав причину ареста, он возмутился:
— Подумаешь, изнасиловал дочь! Что здесь такого? Раньше в Германии с того, кто совершит изнасилование, брали штраф в 50 марок, и все. А вы — сразу арест! И потом, имейте в виду, — продолжал ходатай, — девочка ведь тоже получила удовольствие.
Вот такая мораль.
Во всяком случае, особисты продолжали заниматься выявлением связей армейских офицеров с немками, так как через эти связи могла идти обработка офицеров на вербовку или склонение к измене Родине.
За время моей работы в г. Гере были предотвращены четыре случая подготовки к измене Родине. За это А. Веденин получил благодарность от командования Группы. В то же время в соседнем корпусе были совершены три случая измены Родине, за что командир корпуса был наказан. Естественно, что при таком положении дел генерал А. Веденин очень хорошо относился ко мне, систематически поощрял.
Был случай, когда мне удалось предотвратить групповую измену Родине (группа из трех человек). Во главе группы стоял старшина, который, как оказалось впоследствии, был полицейским при немцах. Ему под различными предлогами удалось склонить к побегу двоих солдат. Все они были схвачены при попытке совершить преступление.
И все-таки один случай измены в корпусе был. Солдат из полка, находившегося в городе Плауен, бежал в Западную Германию. Для выяснения обстоятельств случившегося я выехал в Плауен.
Там была установлена немка, с которой был связан солдат, но по причине болезни немка не могла бежать с ним. Эта женщина сообщила, что изменник пошел к вокзалу, чтобы нанять там такси и доехать до границы. Мы приняли меры к розыску этого таксиста.
Всего у вокзала в тот день находилось 2Q машин. Я стал вызывать поочередно каждого из этих таксистов и задавать им одни и те же вопросы: не видел ли он солдата и на какой машине тот уехал? Среди опрашиваемых был бледный, худой, плохо одетый таксист. «Нет, никого не видел», — отвечает тот. Мне стало его жалко, я дал ему буханку хлеба и кусок сала. Вызываю следующего таксиста, и тот показывает, что видел солдата, тот сел в машину таксиста, который только что у меня был. Я вновь вызываю худенького таксиста, журю его за вранье и еду с ним к тому участку границы, где сошел изменник.