Я родился при форс-мажорных обстоятельствах, во время налета банды атамана Антонова на село Чернавка в Тамбовской губернии 18 августа 1918 года. Мать моя, заслышав крики и выстрелы, поспешила с поля домой, но не дошла — я помешал ей своим появлением на свет прямо во дворе отцовского дома.
Село Чернавка — одно из крупнейших сел Тамбовской губернии, живописно раскинулось на левом берегу чистейшей реки Вороны, по мнению некоторых знатоков, несущую в Хопер лучшую воду Европы. По бытующему в этих заповедных местах преданию жил здесь некогда небогатый помещик, которому Бог послал трех дочерей. Дочери были ладные на загляденье, и назвал он их Красивка, Хорошевкэ, а младшей, самой очаровательной, по иронии судьбы дали имя Чернавка. Пришло время, дочери повыходили замуж и расселились по хуторам. Были у них дружные большие семьи. Потомки дочерей исправно плодились и размножались, приходили сюда и новые люди. Так появились на тамбовщине еще три села — Красивка, Хорошевка и Чернавка.
Спокойная умиротворяющая прелесть реки Вороны не осталась незамеченной людьми: на ее берегах немало усадеб семейств, известных в русской истории: Нарышкиных, Горчаковых, Чичериных, Державиных…
Родители мои жили бедно, находя приют в убогой крестьянской избе, крытой соломой. Я был младшим, шестым ребенком в семье. У меня было три брата и две сестры. Родители мои работали на земле денно и нощно, но «оскудевшие» (по официальной терминологии того времени] тамбовские земли давали очень небольшой урожай. С детских лет я старался помогать им, и первое, что мне удалось освоить и что запомнилось, была молотьба цепом. Цеп был велик, тяжел, непослушен и подчинился мне не сразу, а лишь после того, как несколько раз огрел меня по спине, плечам и голове. Но нужда — лучший советчик. Мало-помалу научился я молотить, а заодно и просеивать обмолоченное зерно, лопатой подбрасывая его на ветерке в воздух.
Довелось мне видеть своего деда Андрея, отца матери — рыжего горбоносого богатыря, стриженного под скобку. Ходил дед в огромном коричневатом армяке, опоясанный кожаным поясом, жил в селе Ивановка…
Мать рассказывала, что как-то по зимнику он поехал молоть зерно. Зимник был узок — в одну колею: недавно прошли снегопады. Навстречу деду встретилось несколько саней с мукой, и мужики не больно-то ласково попросили у деда дорогу. Дед разозлился и одни за другими перевернул все встречные сани вместе с лошадьми, а сам поехал к мельнице:
— Знай наших!
Когда мне было лет пять-шесть, вся семья перебралась в Инжавино — районный центр, где жила поначалу в небольшом барском доме вместе с десятком других семей, занимая «роскошную» четырнадцатиметровую кухню с русской печью. Я с братом Александром спал на печи, сестры укладывались на полу, два брата на полатях, родители на кровати.